1.2 Пролог

"right">«Истинный поэт грезит наяву, только не предмет

Занавес подымается, и мы оказываемся в переполненном кабаке некоего Лютера в Нюрнберге. В театре по соседству идёт «Дон-Жуан», где возлюбленная Гофмана, Стелла поёт роль Донны Анны. В некоторых постановках ставится французская редакция, где ставится балет Стеллы. В погребок медленно входит советник Линдорф; он подкупил Андреаса, слугу оперной примадонны Стеллы, и получил её письмо, адресованное поэту Гофману, там же он обнаруживает ключ, чтобы поэт мог войти в её комнату сегодня ночью. (Во многих постановках оперы, этот эпизод совершенно опускается, вместе с партиями Линдорфа и Стеллы)

В театре наступает антракт. Толпа студентов шумно заполняет этот винный погребок, требуя у гостеприимного хозяина холодного пива. Звучит хор «Мы требуем вина». К ним присоединяется Гофман, которого сопровождает всегда находящийся при нем его друг Никлаус. Гофман в несколько странном настроении. Только что он повстречал одного подвыпившего, лежащего в снегу, и теперь он описывает его так реалистично, что его становиться жалко.

От поэта требуют песню, и вот он поет «Балладу о Клейнзаке» Но вдруг посреди песни он, внезапно споткнувшись, начинает петь, перепутывая слова, о любви, нежно опевая чей-то образ не называя её имени; но потом он как бы делает вид что ничего не произошло и заканчивает балладу. В некоторых постановках, упрощая смысл, и возможно упуская один из важных элементов сюжета оперы, этот образ приписывают Стелле, тогда как в оригинале имени не указывается см. приложение стр.16. Возможно предположить, что со свойственным композитору сарказмом, Оффенбах, тем самым тонко высмеивает желание публики услышать любовную арию главного героя, преподнося её в самый нелепый момент, во время пьянки и распевания весёлых песен. Ария же адресована неизвестно кому и вообще - воспевается ли реально существующий образ или же это лишь плод воображения Гофмана - остаётся не известным.

Чуть погодя, он предлагает провести вечер, рассказывая своим хорошим приятелям историю о трёх своих возлюбленных, чьи образы - актриса, куртизанка и юная девушка - объединились в его теперешней пассии Стелле.

Поэт произносит имя своей первой возлюбленной. Это Олимпия.

Олимпия

В первой сказке Гофмана два злодея - Спаланцани и Коппелиус. Вместе эти два шарлатана сконструировали прелестную механическую куклу и дали ей имя -- Олимпия. Теперь они поссорились, решая, кому же из них она принадлежит.

Гофман, молодой студент, желает заниматься у Спаланцани, этого псевдоученого. И первый, всего лишь мимолетный взгляд на куклу становится для него роковым -- он без памяти влюбляется в Олимпию. Его друг Никлаус пытается поддразнивать его и поёт балладу. Но Гофман не воспринимает предупреждение. Тогда Коппелиус продаёт Гофману магические очки, глядя через которые видишь Олимпию как живую и представляет её как свою дочь.

Тем временем, Спаланцани и Коппелиус приходят к соглашению: Спаланцани предлагает чек банковского дома Элиаса на пятьсот дукатов за то, чтобы Коппелиус молчал. Последний, ликуя, соглашается и советует Спаланцани выдать свою Олимпию замуж за глупого юнца, Гофмана. Заикающийся слуга Кошниль возвещает о прибытии многочисленных гостей, желающих посмотреть Олимпию. Её выносят, и под аккомпанемент арфы она поёт прелестную, очень трудную колоратурную арию. Все гости отправляются обедать, а Гофман остается один, отдаваясь сладостному любовному чувству к кукле. На нём волшебные очки которые обманывают его. Он случайно нажимает одну из механических кнопок Олимпии, и, когда она на это произносит слова «Да, да», он просто на небесах от счастья, поскольку думает, что она даёт ему свое согласие. Он устремляется за нею.

Вновь появляется Коппелиус. Он выяснил, что чек, который ему всучил Спаланцани, фальшивый, поскольку банк Элиаса обанкротился. Теперь Коппеллиус клянется отомстить.

Со звуками вальса возвращаются гости. Олимпия, как партнерша Гофмана, танцует столь неистово, что Гофман лишается чувств, не выдерживая напора танца. Но ничто не может остановить эту механическую игрушку. Она даже поёт стремительный вальс, поднимаясь в своем пении до почти невероятного ля бемоля. И тут Коппелиус устремляется к ней. Никто не успевает преградить ему путь: он хватает куклу и ломает её на куски. Гости застывают, поражённые. Магические очки Гофмана спадают, и в отчаянии он вскрикивает: «Она механическая; она механическая!» Гости смеются над ним. Двое негодяев гневно выясняют свои отношения. Действие кончается общей смутьяницей, а поражённый Гофман перебирает детали разбитой куклы.

В этом действие, авторы оставили Гофмана у «разбитого идеала», имея в виду быть может искусственность навязанных идеалов публике оперных театров. Это вновь насмешка над вкусами общества: колоратурное сопрано на деле лишь механическая техника пения, не несёт в себе передачи истинных чувств и эмоций.

Джульетта

Второе действие начинается и заканчивается широко известной, мерно колышущейся мелодией - баркаролой - она пронизывает все действие. (Оффенбах позаимствовал эту мелодию из одной из своих оперетт -- «Рейнские русалки»). Сначала её поют куртизанка Джульетта, Никлаус и гости, собравшиеся в роскошном доме Джульетты в Венеции. Затем Гофман, один из гостей, поёт песню, в которой высмеивается прочная вечная любовь. Но всегда благоразумный Никлаус предостерегает Гофмана от грозящей опасности. Гофману, как он считает, суждено будет вскоре стать соперником очень уж напоминающего дьявола Шлемиля, влюбленного в Джульетту. Со своей же стороны Гофман лишь смеется над абсурдной, как ему кажется, идеей влюбиться в куртизанку.

Но вот на сцене появляется действительно мрачная фигура. Это колдун Дапертутто, он поёт свою арию о бриллианте, расхваливая почти сверхъестественные достоинства своего сокровища. Он зовёт Джульетту и, играя на её тщеславии, убеждает её попытаться овладеть мыслями Гофмана, точно так же, как она уже овладела всеми помыслами Шлемиля. Он хочет, чтобы она отражалась -- в буквальном смысле слова -- в Гофмане, как в зеркале. Но зеркало есть символ души, и именно душой нашего поэта хочет завладеть дьявол. Джульетта, будучи не в силах противиться Дапертутто, соглашается на обольщение Гофмана.

Она молит Гофмана о любви, и он отдаётся чувству страстно и безоглядно. Джульетта обманом выпрашивает у поэта отдать ей его отражение. Затем натравливает его на Шлемиля, говоря, что ключи от её дома у него. Пока они целуются, является всё общество и застают их вместе. Дапертутто коварно спрашивает поэта: «Вы всегда так бледны?» -- и протягивает ему зеркало, чтобы Гофман смог убедиться, что в нём нет его отражения, то есть, что он лишился души. Стекло пусто, словно какой-то волшебник стёр его отражение. В этот момент звучит великолепный секстет - Гофман, Джульетта, Дапертутто, Шлемиль, слуга и Никлаус, потом слышатся отдельные мотивы баркаролы, а затем она исполняется ещё раз, вся целиком от начала до конца. Звучит хор за сценой, но само действие на сцене очень драматично. Гофман требует у Шлемиля ключи от комнаты Джульетты. Между ними происходит дуэль, в которой Гофман сражается шпагой Дапертутто. Шлемиль падает, пораженный шпагой противника. Гофман вытаскивает ключи -- и в этот момент он видит Джульетту, отплывающую на гондоле, в объятиях Питтикиначчо. Он вновь предан, и Никлаус спешит увести Гофмана, пока его не арестовали за убийство Шлемиля.

Эта история учит тому, что людей практически невозможно исправить. Если девушка продажная, как героиня, являющаяся куртизанкой, то что бы она ни говорила, она по своим привычкам ищет выгоду и готова продаться как можно выгоднее. Так же и Гофман, сколько бы он не разочаровывался в любви, он всё равно стремиться к тому же идеалу. Люди плохо учатся на ошибках, даже своих, надеясь, каждый раз, что будет по другому, но всё возвращается вновь.

Антония

Последнее действие повествует о самой большой любви Гофмана -- Антонии. Антония -- молодая, ещё неопытная певица, дочь великой актрисы. Она живет в Мюнхене со своим отцом, и, когда действие начинается, она находится в музыкальной гостиной и поёт о своей потерянной любви. Это Гофман, которого она не видела уже целый год, но которого надеется увидеть вновь. Её отец, советник Креспель, убеждает её отказаться от пения, и она обещает ему это, ведь она, сама не зная об этом, неизлечимо больна чахоткой.

Когда Креспель приказывает Францу, этому глухому слуге, выпроводить всех гостей, тот выполняет распоряжение, демонстрируя при этом очень комичное непонимание., В самом деле он вызывает довольно жалкое чувство, когда говорит нам -- в своей маленькой песенке, -- как не оценены его музыкальные таланты. Конечно же, ему не удается выпроводить Гофмана, когда тот пришёл повидать Антонию. Двое влюбленных нежно приветствуют друг друга и вскоре вместе поют дуэт, который они пели когда-то в лучшие времена своей жизни. Гофман обеспокоен необъяснимым плохим самочувствием Антонии, и, когда она уходит, он скрывается за портьерой, надеясь выяснить эту тайну.

Является злой гений этого акта -- доктор Миракль, шарлатан, который повинен в смерти матери Антонии. Креспель ненавидит Миракля, но не в состоянии выгнать его из дома, и Миракль продолжает следить за здоровьем Антонии. Он заставляет её петь. Гофман, слышащий это, начинает понимать. Три персонажа образуют великолепный мужской терцет: Миракль прописывает Антонии лекарство, Креспель протестует против её пения, а Гофман с изумлением взирает на дьявола. Наконец Миракль покидает дом, и когда Гофман ещё раз оказывается вместе с Антонией, он добивается от неё обещания больше никогда не петь.

Но последнее слово за доктором Мираклем. Он сверхъестественным образом возвращается сквозь стену и пытается уговорить Антонию спеть ещё раз. Сначала ему это не удается, и тогда он производит чудо с портретом матери Антонии, который висит на стене: картина начинает уговаривать Антонию спеть (иногда это статуя в которая говорит голосом матери); Миракль извлекает скрипку, чтобы саккомпанировать ей - образ Паганини с дьявольской, нечеловеческой игрой; голос Антонии становится всё выше и выше. В конце концов это оказывается слишком большим напряжением для неё, и она падает без чувств, умирая. Гофман врывается в комнату и в отчаянии кричит. Обвинения, которые Креспель бросает Гофману, теперь столь же бессмысленны.

Антония, не смотря на то, что обещала и отцу и своему возлюбленному Гофману не петь, нарушает обещание. И дело даже не в образе матери, с помощью которого доктор Миракль коварно манипулировал девушкой; Оффенбах хотел показать своё отношение к опере, где искусство ставилось выше, чем чувства и эмоции. Он намеренно утрировал сюжет до вздорного содержания: казалось бы, два любящих человека, что мешало их счастью? Собственно и болезнь можно было излечить - она не являлась преградой, но авторы разрушили их мечты, превознеся искусство и красоту - пение девушки - выше чувств героини. Она умерла от перенапряжения, исполняя свою последнюю песню - во имя искусства.

Эпилог

Пока происходит перемена декораций, оркестр спокойно исполняет музыку того хора, который подвыпившие друзья Гофмана пели незадолго перед тем, как поэт начал свой рассказ в прологе. И когда занавес поднимается, мы вновь оказываемся в кабачке Лютера, где все сидят в том же положении, в каком они были, когда последний раз опустился занавес и скрыл от нас кабачок в прологе.

«Это была сказка о моих возлюбленных, -- заключает Гофман. -- Я никогда их не забуду». В этот момент Лютер, хозяин кабачка, разрушает чары рассказа Гофмана: он входит, чтобы сообщить, что Стелла, прославленная оперная певица, обожаемая Гофманом, имела огромный успех в «Дон-Жуане», и Линдорф, незамеченный, выходит, чтобы встретить её. Тем временем Никлаус объясняет смысл сказок Гофмана: Олимпия, Антония и Джульетта -- актриса, сама невинность и порок -- все это воплотилось в одной женщине -- Стелле. Он предлагает тост за неё, но Гофман гневно отвергает его. Он требует, чтобы каждому было налито. Поскольку это более соблазнительное предложение, студенты поднимают свои бокалы, поют застольную песню, после чего удаляются в другую комнату.

Остается лишь Гофман, он весьма захмелел и падает совершенно обессиленный в кресло. Здесь находит его Стелла, «Гофман спит?» -- спрашивает она. «Нет, он страшно пьян», -- отвечает его добрый друг Никлаус и поворачивает Стеллу к её новому любовнику, советнику Линдорфу. Они уходят вместе. За сценой студенты вновь поют свою застольную песню. Появляется Муза поэзии, которая сама любит Гофмана и не хочет его отпускать. Она утешает его мыслью, что любовь делает человека великим, но даже ещё больше это способны сделать слёзы. Вдохновленный этим элементарным догматом романтизма, Гофман разражается страстной мелодией и уходит вместе с музой, избрав любовь Музы и искусство.

Достраивание сюжетной линии

А теперь, вновь вернёмся к особенностям сюжета оперы, а точнее к амплуа героев.

Главного злодея как единого персонажа здесь нет - он постоянно предстаёт перед нами в разных ипостасях, но является по сути одним образом: советника Линдорфа, алчного учёного Коппелиуса, тёмного колдуна Дапертутто и доктора Миракля. Их появление на сцене всегда сопровождается мотивом, который можно назвать лейтмотивом тёмных сил см. приложение стр.18 . Поскольку они выступают представителями одной стороны и объединены одним мотивом, то логично предположить, что их роли следует исполнять одному певцу-баритону. Так же появляющиеся лицо одного персонажа, каждый раз переодетого, являться символом преследования роком судьбы главного героя.

Казалось бы, а чем же объединены образы возлюбленных поэта? Это абсолютно разные женщины: содержательница публичного дома Джульетта, нежная и ранимая Антония и вовсе даже не человек, а кукла Олимпия. Но если посмотреть повнимательней, то мы видим, что Антония умирает послушавшись коварного доктора, Джульетта решает обмануть Гофмана, купленная драгоценными камнями колдуна, а кукла Олимпия подчинена своему создателю - не одна из девушек не является свободной в своих действиях, ими так или иначе манипулируют иные силы. Все его избранницы не могут противостоять враждебной стороне. Поняв это, Гофман уже сам не идёт к Стелле, и собственно не ошибается - она тут же уходит с Линдорфом. Если возможно так, что у одной исполнительницы голосовой диапазон, выносливость и способность перевоплощаться позволяет исполнить все четыре роли, что в мировой оперной практике бывает весьма редко (Татьяна Бобровицкая, Хибла Герзмава); но если так всё же происходит, то зритель как нельзя лучше замечает, что хождение по замкнутому кругу - главное занятие героя-романтика. Влюбленность в один тип женщин, эта «мечта поэта» оказывается всё время чем-то другим.