Вторая часть истории музыки

Музыкальное искусство во второй половине XVIII века

КРИСТАЛЛИЗАЦИЯ КЛАССИЧЕСКОГО СТИЛЯ

Противоречивость эпохи барокко вылилась в синтез различных тенденций и формирование нового классического стиля, высшим выражением которого стало творчество венских классиков. С позиций нашего времени процесс может показаться целенаправленным и даже как бы «венскоцентричным», на самом деле вторая половина XVIII столетия изобилует функционированием множества европейских школ самого разного уровня.

Утверждение и развитие в музыкальном искусстве принципа централизующего единства (С. Скребков), проявилось в рассматриваемый период во множестве элементов музыкального языка. В тематизме на первый план вышло сольное интонирование, а вокруг солирующей мелодии как смыслового драматургического центра интонирования располагаются сопровождающие компоненты – хоровые партии, оркестр, клавир и т. д. Однако полифонический принцип соотношения голосов не изживается, будущих композиторов всё также продолжают обучать контрапункту, а в иерархии видов музыкальных произведений жанры «строгого стиля» занимают почётное место. Умение правильно сочетать голоса высоко ценится и остаётся отличительной чертой мастера. Вместе с тем в фактуре утвердилось типичное соотношение голосов в многоголосии: бас стал аккомпанировать верхнему голосу, а средние голоса слились в сопровождающей гармонии. С. Скребков замечает: «Казалось бы, произошло упрощение фактуры, но эта видимость простоты несла качественно новый принцип огромной сложности: противопоставление традиционно общих форм мелодического движения перестаёт быть основной функцией лада, не превращаясь в переменную функцию, однако, появляясь в развивающих частях формы, она раскрывает таящиеся в ней потенциальные силы переменности и становится активным фактором развития» [38, с. 98]. В централизованном мажоре и миноре система функциональных отношений сложнее, богаче и многообразнее, чем в ладах переменных.

Простота классического мажора и минора – подлинно классические – это специально созданная титанической работой художественной мысли великих композиторов простота для музыкального восприятия. Тонический «центр» трёхзвучен, то есть реально многоголосен, в нём терция даёт лишь неустойчивое равновесие, а квинта непосредственно тяготеет в приму. В развивающих разделах формы тоническая функция обнаруживает своё переменное значение, когда стремится встать на лёгкую долю такта, предоставляя тяжёлую долю неустойчивым функциям, создающим напряжение. В завершающих разделах тоника разрешает функциональное противоречие субдоминанты и доминанты, её устойчивость подтверждается на новом, более высоком уровне. Вместе с тем каждая ступень лада проявляет себя как местный ладовый центр, потенциально конкурирующий с тоникой, функция раскрывается в конкретных условиях. Такие динамичные отношения функций внутри лада создают условия для невиданной в предыдущих стилях диалектики внутреннего развития, гармония становится движущей силой образования фактуры и новых видов формы. На этом пути в романтическую эпоху происходят дифференциация классического принципа централизующего единства, раскрытие его многогранности. Гипертрофия развития отдельных элементов музыкальной формы подготавливает новую смену музыкального языка, которая происходит уже в следующую эпоху.

Высшим достижением рассматриваемого периода музыкальной истории считается классическая сонатная форма, основанная на диалектическом противопоставлении двух тем, изложенных в разных тональностях. Именно сонатный принцип воздействовал на другие структуры музыкальных произведений, сложившиеся в систему гомофонных форм. С. Скребков пишет: «К середине XVIII века централизованная музыкальная драматургия обнаружила, что несёт в себе неслыханную глубину и богатство драматических возможностей, великие силы революционного симфонизма. И когда эти силы были раскрепощены гением Моцарта, то преобразились все жанры и все выразительные средства музыки» [38, с. 106].

Сложные процессы заметны в оперном искусстве, которое входит в период реформ. В инструментальной музыке в связи с утверждением сонатно-симфонических принципов происходит смена форм, а сложившийся в это время сонатно-симфонический цикл сохранил своё значение и в последующие эпохи. Вторая половина XVIII столетия – один из наиболее динамичных и интересных периодов в истории клавирного искусства, когда утверждается господство нового инструмента – фортепиано. Фортепианное искусство становится правопреемником своего великого предшественника – клавирного искусства.

Б. Левик в соответствии с «диалектической» концепцией советского периода считает: «Борьба направлений во второй половине XVIII века является характерной чертой эпохи. Она была свойственна и общественной мысли того времени – философии, эстетике, критике, публицистике... Передовые идеи эпохи Просвещения нашли отражение и в музыке. Характерный для того времени рационализм мышления сказался как в обобщённом характере музыкальных образов, так и в логически-конструктивном типе их изложения и развития» [23, с. 3–4]. Безусловно, столкновение различных тенденций в развитии музыкального искусства, а также бурно протекавшие общественно-политические процессы наложили заметный отпечаток на ситуацию в европейских странах, хотя и не исчерпывали движущие силы развития музыкального искусства полностью. Наиболее остро борьба направлений протекала в музыкально-театральной сфере, ведь театр как публичная арена уже сам по себе создавал условия для столкновения интересов, вкусов. Особенный резонанс в общественной жизни музыкальный театр того времени имел во Франции, Италии, Англии и Германии.

ОПЕРА В ЕВРОПЕ

Особенности развития оперного жанра во второй половине XVIII века

Оперный жанр переживал в течение всего XVIII века многочисленные трансформации, он не мог оставаться статичным при смене музыкальных стилей. В целом по всему европейскому континенту в опере к середине столетия происходили аналогичные процессы: на смену крупным, серьёзным, многоплановым историческим или мифологическим сюжетам пришли сюжеты не из легендарной жизни, а чаще всего бытовые, комические или лирические; место музыки в оперном представлении также подвергалось пересмотру. Отсутствие больших идей в оперном искусстве начинало беспокоить передовых деятелей, тем более что философская и художественная мысль того времени питалась идеалами Просвещения.

Основные оперные центры, как и типы оперных спектаклей, традиционно сложились в Италии и Франции. Кроме итальянских городов и французской столицы, Лондон и Вена выдвинулись в качестве новых значительных культурных центров со своими особенностями, которые также следует учитывать для составления общей картины. Итальянская опера положила начало деятельности оперных театров во многих странах не только Европы, но и мира. Несмотря на засилье итальянских и французских антреприз, во многих странах (Россия находится в их числе) складывалось собственное оперное искусство на национальной основе.

К концу XVIII века по всей Европе в оперном театре отмечаются сходные явления: стремление преодолеть классицистские эстетические нормы, смешение трагического и комического жанров.

Итальянская опера

Кризис оперы-seria, обозначившийся в первой половине века, во второй половине значительно обострился. Не только Гендель, работавший в Англии в первой половине столетия, стремился преодолеть условности оперной схемы и противопоставить капризам певцов высокие художественные принципы. В некоторых операх Никколо Порпора, одного из итальянских учителей Й. Гайдна, традиционные условности не могли сковать глубину чувств, подлинный драматизм. Неаполитанцы Н. Иомелли (1714–1774) и Т. Траэтта (1727–1779) стремились связать музыку с драматическим действием, обогатить партию оркестра. В итальянской опере возрастает значение аккомпанированного речитатива, повышается роль ансамблей и финалов, арии приобретают разнообразные, порой сложносоставные формы, многие среди них обретают гибкость и драматическую осмысленность. Однако из затяжного кризиса «серьёзный» жанр никак выйти не мог.

Итальянская опера-buffa во второй половине века существовала уже в нескольких разновидностях, среди которых выделялись комедия-буффонада, лирико-сентиментальная опера, сказочная опера. К концу столетия в опере-buffa происходит обращение к вокальной виртуозности, что связано с влиянием оперы-seria, но самоцелью это не является, а, как правило, направлено на более яркое раскрытие сценического образа.

Большую популярность завоевало творчество Никколо Логрошино (1728–1800) и Бальдассаре Галуппи (1706–1785). Современники считали Логрошино создателем запоминающихся развитых финалов в опере-буффа. Б. Галуппи (венецианская школа) близко сотрудничал с автором комедийных пьес и оперных либретто Карло Гольдони (1707–1793), выдающимся представителем направления сентиментализма в Италии. Наибольшую известность получили их оперы «Лунный мир» (1750) и «Деревенский философ» (1754), где достигнута яркая характерность в трактовке вокальных партий у основных персонажей.

К текстам Гольдони обращался также Никколо Пиччини (1728–1800), сочинивший оперу «Добрая дочка» (либретто написано на основе романа С. Ричардсона «Памела, или Вознаграждённая добродетель»). Поставленная в 1760 году, эта опера – образец морализующе-сентиментального направления в опере-buffa. В музыке значительно возрастает лирическое начало, внутренний мир героев, их любовь и ревность, страдания и восторги представлены выпукло и ярко. Свободно льющиеся мелодии, тонко разработанная партия оркестра позволяли образно передать чувства героев. Новым для оперы-буффа явилось предпочтение лирической героини (а не героя), обрисованной в мягко сентиментальном духе. Музыкальный портрет Чеккины даётся в её трепетной арии-жалобе (Largo, D-dur), которая звучит в печальной ситуации, когда девушка отвергнута и покинута всеми. Вокальная партия широка и певуча, солируют две скрипки, нежное благозвучное «колыхание» их мелодий придают музыке мягкий и поэтический колорит (пример 1). Синкопические акценты типично неаполитанской мелодики обретают в медленном движении жалобный смысл, характерные вздохи заключают почти каждую фразу, отдельные слова прерываются паузами, словно героиня подавляет рыдания. Свежесть и новизна средств придают необычную трепетность музыке, делая центральную арию Чеккины совершенно непохожей на традиционные для оперы-seria lamento с их трагической скованностью. Популярность «Доброй дочки» была необычайно широкой, имя «Чеккина» стало нарицательным, слава оперы распространилась далеко за пределами Италии, дойдя даже до Китая (постановка в Пекине). Не случайно, что в 1761 году Пиччини поставил новую оперу «Добрая дочка замужем» – продолжение «Чеккины».

Пример 1:

Как и другие итальянские композиторы того времени, Н. Пиччини писал не только в жанре буффа, но и в жанре серьёзной оперы. Им созданы оперы на популярные сюжеты – «Артаксеркс», «Антигона», «Олимпия» и многие другие. В 1770 году Пиччини переехал в Париж, где писал лирические трагедии на французские тексты. Среди них «Роланд» (1778), «Ифигения в Тавриде» (1781). Композитору суждено было стать невольным соперником Глюка. Пиччини был композитором одарённым и плодовитым, он чутко воспринимал новые веяния, однако основное значение его творчества – утверждение лирико-сентиментального направления в итальянской опере-buffa.

Наивысшие достижения оперы-buffa во второй половине XVIII века связаны с творчеством Джованни Паизиелло (1741–1816) и Доменико Чимарозы (1749–1801). Помимо бытовой комедии-буффонады, композиторы обращались к экзотическим и сказочным сюжетам. Сильны пародийные элементы, в том числе пародии на оперу-seria (у Паизиелло современникам импонировали сцена заклинания в «Воображаемом философе» и сцена в храме в «Китайском идоле»). Даже «Орфей» Глюка был спародирован в опере Паизиелло «Обманутое доверие». В другом произведении «Нина, или Безумная от любви» Паизиелло трактует оперу-буффа как сентиментальную драму. Однако суть жанра как лёгкой, поэтичной музыкальной комедии, полной движения и огня всегда ощущается. В этот период вокальный стиль получает классическую завершённость, лирическая кантилена приобретает изящество и грациозную лёгкость, а народно песенная основа мелодики органично разрабатывается профессиональными композиторами.

Дж. Паизиелло, принадлежавший к неаполитанской оперной школе, написал огромное количество опер, они ставились и в разных городах Италии, и за рубежом. Двенадцать лет композитор работал в качестве капельмейстера и инспектора итальянской оперы в России при дворе Екатерины II. Находясь в Петербурге, Паизиелло, помимо опер-сериа, написал «Служанку-госпожу» (1781, на переработанное либретто) и «Севильского цирюльника» (1782, по комедии Бомарше). Наиболее известная опера «Мельничиха» написана им в 1882 году. Она буквально пронизана весельем, задором, полна смешных приключений. Музыка «Мельничихи» стала очень популярной. Примечательно, что сценическое действие в этой опере не проговаривается в речитативах-secco, а перенесено в вокальные номера, особенно в ансамбли, что является характерным признаком зрелой оперы-буффа.

Д. Чимароза обладал очень ярким комедийным дарованием, его оперы во многом предвещали оперный стиль Россини. Они с большим успехом ставились в Италии и за её пределами в 1770–1790-е годы^¹. Оперой композитора, сохранившей до наших дней репертуарное значение, является «Тайный брак» (1792, Вена). Замечательное мастерство Чимарозы воплотилось в живости действия и стремительности в развитии сюжета, в тонкой проработке ансамблей, а также в ярких и шумных финальных сценах с их значимостью для драматургии оперного спектакля. Оркестр драматургически активен и не ограничен лишь функцией аккомпанирования пению. Один из наиболее комических номеров оперы – дуэт графа и Лизетты. Буффонная вокальная партия графа с её полуречитативным характером и повторениями короткого мотива в значительной мере предвосхищает будущие музыкальные характеристики буффонных образов Моцарта и Россини (пример 2).

Пример 2:

Итальянская оперная увертюра, где, как и в первой части симфонического цикла, вырабатывались форма и принципы сонатного аллегро, к середине века стала одночастной. Тематизм итальянской оперы, её гомофонно-гармонический склад, буффонные и лирические образы, певучая кантилена заметно повлияли на характер тематизма циклических произведений инструментальной музыки второй половины XVIII века.

Французская опера

Музыкальный театр во Франции имел большой общественный резонанс. Со времён Люлли оперное искусство получило статус национального. С оперой связывались не только проблемы декламации, соотношения поэзии и музыки, французского языка и качеств мелодики, самые важные музыкально-политические события соотносились с состоянием оперного искусства, переживавшего сложный период в серьёзных жанрах (лирическая трагедия, опера-балет) и пробовавшего себя в новом комедийном жанре (комическая опера, лирическая комедия). Сама музыкальная эстетика французских просветителей, таких, как Руссо, Дидро, Д’Аламбер, Гримм, Гельвеций и др., определилась вначале как оперная эстетика. Энциклопедисты вели борьбу с искусством, отражавшим требования придворной аристократической эстетики, и в том числе с Королевской академией музыки, бывшей цитаделью французской лирической трагедии. Декоративная холодная пышность и условность этого театра вызывали резкую критику с их стороны. Во французской музыке складывалось собственное комическое направление, которое вышло из ярмарочных представлений. Между французской комической оперой и парижскими ярмарочными театрами существуют преемственные связи. В отличие от итальянской оперы-buffa, где между музыкальными номерами помещались речитативы secco, во французской комической опере (как и в английской «опере нищих», и в немецком, и в австрийском зингшпиле) музыкальные номера соединялись разговорными диалогами. Эта традиция сохранилась вплоть до наших дней.

Событием культурной жизни Франции стала так называемая «война буффонистов и антибуффонистов» – явление уникальное для Европы, но характерное именно для этой страны. Экспансия итальянской оперы, породившая ущемление интересов национальных оперных школ, была заметна во многих странах, но нигде не проходили столь радикальные по методам выражения дискуссии. Положение на французской оперной сцене было сложным, а передовая эстетическая мысль не могла довольствоваться той ситуацией, которая создалась. То есть предпосылки образовались естественным путём.

Формальным поводом к началу «войны буффонов» послужили исполнения труппой антрепренёра Бамбини итальянских интермедий на сцене Королевской академии музыки в 1752 году. Предыдущие приезды итальянцев с ранними операми-буффа (в 1729 году в Париж попали ранние итальянские интермедии, а в 1746 году там же с успехом прошла «Служанка-госпожа» Перголези) не вызывали дискуссий. Теперь же после выхода «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусства и ремёсел» общество было разбужено. Прогрессивные силы французской науки и эстетической мысли получили возможность изложения идей позднего Просвещения. К энциклопедистам относились учёные и писатели, интересовавшиеся искусством, особенно музыкальным. Это Дени Дидро, Жан Лерон д’Аламбер, Жан Жак Руссо, Мельхиор Гримм, Поль Анри Гольбах. Эстетическая дискуссия больно задела Рамо, который был в то время уже далеко не молод. Дело доходило до прямых акций протеста: на одном из спектаклей оркестр Королевской академии музыки разделился, при этом часть оркестра играла в настоящей тональности, а другая – на полтора тона ниже. Понятно, почему через два года после приезда в Париж (1754) буффоны были изгнаны из Франции королевским указом. Но дискуссия продолжалась, ширилась, захватывала всё более широкий круг вопросов, в её процессе выдвигались и обосновывались положительные эстетические требования к оперному искусству.

В этой атмосфере и зародился новый жанр – французская комическая опера. Помимо совместной работы над Энциклопедией, буффонистов объединил салон Гольбаха. С 1753 года Гримм начал издавать журнал «Литературная, философская и критическая корреспонденция», в котором публиковались материалы, в значительной мере питавшие эстетическую дискуссию, а также освещавшие её ход. Журнал приобрёл европейскую известность, среди его подписчиков были Екатерина II в Петербурге и Фридрих II в Берлине. В многочисленных публицистических работах энциклопедистов всесторонне разрабатывалась теория подражания природе. Исходя из требований правдивого, серьёзного и сильного театрального искусства, Дидро писал: «Пусть появится гений, который утвердит подлинную трагедию, подлинную комедию на лирической сцене» [12, с. 169].

Ж.Ж. Руссо вёл музыкальный отдел Энциклопедии. Работал он быстро и с необычайным увлечением, порой допуская фактические погрешности. Поэтому в 1755–1756 годах в печати появились его замечания о допущенных ошибках. В словарях статьи Руссо имеют эстетико-просветительское значение. Накопленная теоретическая база позволила ему создать одноактную комическую оперу «Деревенский колдун» (1752), от момента постановки которой ведётся история французской комической оперы^². Это произведение написано под непосредственным впечатлением и под влиянием шедевра Перголези «Служанка-госпожа». Руссо не был профессиональным композитором, музыка его оперы представляет собой ряд песен, романсов, ариетт, дуэтов, танцев, близких народно-песенной традиции. Оркестровое сопровождение сводится к минимальной поддержке голосов. Тем не менее благодаря простоте и родству с национальными интонациями, мелодии Руссо приобрели широкую популярность и распевались в Париже среди разных слоёв населения. Т. Ливанова отмечает: «При своеобразии ярмарочного наследия и некоторой наивности приёмов ранней комической оперы, её тематика, содержание, её образы новы и важны для Франции второй половины XVIII века. В шутливой, популярной форме, весело и непритязательно она показывала на сцене именно то, что было близко и понятно многим. С первых своих шагов она значительно дальше отстояла от французской лирической трагедии, чем итальянская опера-буффа – от оперы-seria» [24, с. 217].

В жанре комической оперы работали затем во Франции итальянец по происхождению Э.Р. Дуни (1709–1775), французы Ф.А. Даникан-Филидор (1726–1795) и П.А. Монсиньи (1729–1817). Выделяются яркой жанровостью и звукоизобразительностью оперы Филидора – одноактная «Блез-сапожник» (1759) и двухактная «Кузнец» (1761), популярностью пользовались также «Дровосек» (1763) и «Том Джонс» (1765). Арии и ансамбли в операх Филидора заметно сложнее, чем в «Деревенском колдуне» Руссо. В их основе всё та же бытовая французская песня, культура городского романса, но написаны они с подлинным профессиональным мастерством. Ариетта Марго из оперы «Дровосек» может служить ярким образцом стиля (пример 3).

Пример 3:

В операх Монсиньи встречаются различные типы представления: сказочно-феерического («Прекрасная Арсена»), комедийно-бытового («Роза и Кола»), патриархально-идиллического («Король и фермер») и т. д. Но более других ему удавались чувствительные семейные драмы, к числу которых относятся «Феликс, или Найдёныш» (1777) и его самая известная опера, так называемая «серьёзная комедия» «Дезертир» (1769). В музыке «Дезертира» появляются новые черты, обусловленные усилением психологического содержания, и прежде всего драматическая экспрессия в выражении горестных переживаний. Такова ария Алексея, которая исполняется, когда главный герой в ожидании смерти пишет письмо своей возлюбленной. Медленный темп, минорный лад, выразительное употребление сумрачной II низкой ступени, тяжёлые аккорды в сопровождении – всё служит созданию скорбного настроения, что было ново и необычно для французской комической оперы (пример 4). Монсиньи значительно обогатил французскую комическую оперу, расширив круг её сюжетов, углубив значение в ней музыки и укрепив музыкальную композицию в целом.

Следующее поколение композиторов, работавших в жанре комической оперы, уже не было связано с традициями Ярмарки. Среди них Госсек (1734–1829) и Далейрак (1753–1809). Наиболее заметной фигурой является Андре Эрнест Модест Гретри (1741–1813), по происхождению бельгиец. Завершал своё образование он в Италии и был даже удостоен чести быть избранным членом Болонской филармонической академии. С 1767 года молодой композитор обосновался в Париже, привлечённый туда именно оперным театром. С самого начала симпатии Гретри были на стороне комической оперы, хотя он пробовал себя и в жанрах лирической трагедии («Цефал и Прокрис», 1773; «Андромаха», 1780) и лирической комедии («Панург», 1785). За долгую творческую жизнь Гретри наблюдал не только расцвет творчества Филидора и Монсиньи, не только рождение «серьёзной комедии» («Дезертир»), но и реформаторскую деятельность Глюка. Перу Гретри принадлежат «Мемуары, или Очерки о музыке» и «Размышления отшельника», в которых он своеобразно и тонко освещает вопросы театра и музыки. В «Мемуарах», рассуждая о французской опере, композитор утверждал, что пение должно опираться на разговорную речь и воспроизводить её интонации. Тем не менее арии и романсы в операх Гретри напоминают песни и романсы бытового характера. Противоречия в этом на самом деле нет, так как в своих мелодиях композитор исходит из музыки французской поэтической речи, её интонационного строя. Характерно, что декламационность присутствует во многих, даже самых певучих мелодиях Гретри.

Пример 4:

Гретри стремился объединить и укрепить композицию оперы внутренними связями, расширить роль музыки и уменьшить роль диалогов. Он создавал большие «сцены на музыке», писал программные увертюры, музыку для антрактов, пытался ввести лейттему как своего рода музыкальный стержень композиции. Его привлекали психологические характеристики персонажей, тонкости музыкальной живописи, природа, жанровые моменты, экзотика и чудесное, исторический колорит. Т. Ливанова считает: «Поэтичность Гретри отчасти роднит его с Паизиелло и даже с Моцартом, а его предромантические черты естественно связываются с тенденциями раннего романтизма XIX века» [24, с. 226]. В годы революции Гретри с большим воодушевлением создавал тираноборческие драмы («Вильгельм Телль», «Тиран Дионисий»), однако не они прославили имя композитора.

Наиболее известной оперой Гретри является «Ричард Львиное Сердце». В музыке применены разнообразные средства: романтизованная старина (XII век) приближена к современности композитора благодаря ярким жанровым сценам (крестьянское веселье создаёт простую, «домашнюю» трактовку далёкой эпохи), романтический колорит природы ночью у замка сочетается с исторической окраской (стилизованный старинный романс трубадура, выбранный для темы Ричарда), в опере запоминаются также нежная лирика и героические эпизоды. В некоторых сценах разговорные диалоги отсутствуют, музыкальные номера группируются в обширную композицию. Тема Ричарда в стиле старинной французской песни проходит в опере девять раз, варьируясь и как бы по типу лейтмотива скрепляя всю композицию. В мемуарах композитор отметил, что эта тема имела для него особое значение, поэтому он её долго искал. В арии Блонделя с помощью этой темы создаётся образ «трогательной героики» (пример 5 а). Большая, широкая мелодия, по своему складу близкая венской классической музыке, она одновременно героически фанфарна и благородно чувствительна^³. Ария Лоретты из первого акта оперы получила в России особую известность, так как П. Чайковский использовал её мелодию в «Пиковой даме», почувствовав в стильном колорите лёгкой таинственности (Лоретта настороженно ждёт на тайное свидание влюблённого Флорестана) аромат эпохи. Музыка арии полна настроением лёгкого, приглушённого трепета и скрываемой страсти (пример 5 б). Ария Ричарда во втором акте исполняется после оркестрового ноктюрна, окрашенного особым тембровым колоритом: мелодия проходит у флейт и скрипок, валторны и трубы засурдинены, литавры прикрыты. Такой же тёмный колорит выдержан и в сопровождении арии. Эта ария представляет большой оперный стиль местами даже виртуозный, причём музыка тонко следует за психологическими поворотами текста. Когда Ричард печалится о былой славе, трубы и валторны словно напоминают о ней – и возникает фраза будущей «Марсельезы» (пример 5 в)

Пример 5

а:

б:

Гретри создавал также яркие комедийные, нередко буффонные оперы. Примером может служить итальянская интермедия «Говорящая картина», популярность которой простиралась в XVIII веке на весь европейский континент. Порой буффонада в комических операх Гретри уступала место иронии, остроумной сатире. В опере «Суд Мидаса» разыгрывается весёлое соревнование между тягучим оперным пением традиционного стиля и «водевильным» пением комической оперы, спор разрешается в пользу комической оперы. Во многих операх, где воплощается стремление композитора к воспроизведению фантастического, чудесного, таинственного, экзотического, были найдены характерные приёмы, которые широко использовались затем в европейской музыке. Так, в «Одураченном кади» в сцене на каирском базаре Гретри употребил интонацию увеличенной секунды, которая закрепилась для передачи «восточного» колорита.

От опер Гретри намечаются две основные линии. Одна из них связана с «оперой спасения» – жанром, характерным для революционной эпохи. Основы этого жанра были заложены в «Ричарде» и затем развиты в операх Далейрака, Керубини, Лесюара. От лёгких опер-комедий Гретри прослеживается путь к изящным, порой пикантным и весёлым операм Изуара и Буальдье. Таким образом, предромантические тенденции творчества Гретри направлены в итоге к романтизованной комической опере, наиболее ярким образцом которой является «Белая дама» Буальдье.

За тридцать с небольшим лет французская комическая опера из ярмарочной комедии с музыкой стала музыкально-театральным жанром самостоятельного значения, с многочисленными разновидностями, большим количеством замечательных произведений. До появления в Париже Глюка с его реформаторскими спектаклями французская комическая опера была наиболее передовым оперным искусством Франции. Необходимо заметить, что реформа Глюка не затронула «серьёзную комедию», она продолжала нести свою важную функцию в обществе и реализовывать заложенный в ней мощный потенциал.

В конце XVIII века революционные события во Франции способствовали рождению нового стиля, оказавшего влияние на развитие оперного театра и на музыкальное искусство Европы в целом. Будущая Парижская консерватория появилась на основе «Музыкальной школы национальной гвардии», образованной в 1792 году. В 1793 году Конвент присвоил школе название «Национальный музыкальный институт» который в 1795 году был переименован в Консерваторию. В годы революции создавались театрализованные представления с участием организованной многотысячной толпы. В художественном оформлении участвовали художники, поэты, музыканты. Симметрично расположенные хоровые группы, великолепные кортежи, внушительные декорации, простые, но эффектные костюмы участников, спецэффекты (колокольный звон, пушечные выстрелы, пылающие факелы и т.д.) были обязательными элементами церемоний. Оформление этих торжеств в большинстве случаев принадлежало Ж.Л. Давиду, тексты М. Шенье отличались драматизмом и знанием законов театральной выразительности.

Создателем музыкального стиля революции считается Ф. Госсек. Мелодика обычно основывается на аккордово-трезвучных и фанфарных оборотах без галантных деталей, ритмы энергичны, просты, нередко связаны с маршевой поступью, гармонизации просты, без хроматизмов и детализации. Динамические контрасты, нарочитое противопоставление звуковых красок усиливают впечатление чёткости композиции крупного плана. К колоссальным хоровым массам присоединялся огромный оркестр духовых инструментов, в котором госсек значительно увеличил медную и ударную группу, ввёл тромбоны, серпенты, античный инструмент tuba curva, там-там и др. В частности, для этого состава Госсек создал «похоронный марш», положивший начало новому жанру – музыке к погребальным шествиям. Эти черты можно отметить в музыке периода революции не только у Госсека, но и у А. Гретри (1741–1813), Э. Мегюля (1763–1817), Ж. Лесюера (1766–1837), И. Далейрака (1753–1809), Ш. Кателя (1773–1830), А. Бертона (1767–1849) и других композиторов. Был создан стиль, монументальный и героический, воспринятый затем рядом композиторов первой половины XIX века. Его отголоски слышны и в бетховенских симфониях и увертюрах, в произведениях Берлиоза. В французской опере вплоть до Мейербера сохраняются крупная композиция, звуковая мощь, блестящая маршевость, характерные для музыки театрализованных представлений революции.

Госсек создавал в годы революции оперы-апофеозы, Гретри писал небольшие агитационные оперы, которые предназначались не для Большой оперы, а для тех многочисленных сцен, которые работали в Париже с 1789 по 1799 год. Два русла французской оперы предшествовавшего периода слились: комическая опера и героико-трагический театр Глюка.

Наибольшую зрелость новый стиль французской оперы обнаруживает в творчестве Луиджи Керубини (1760–1842). Перед этим композитором Бетховен преклонялся и принимал его советы в области драматургии. С большим уважением о Керубини высказывался М.И. Глинка. Наиболее знаменитыми операми Керубини, положившими начало жанру «оперы спасения», являются «Лодоиска» (1791), «Элиза» (1794) и «Водовоз, или Два дня» (1800). Сюжеты опер этого направления лишены острой злободневности, однако их идейно-эмоциональный настрой близок эстетике драматического театра тех лет. Борьба с тиранией, этические мотивы верности и преданности, самопожертвования составляли основу содержания, на конец оперы приберегался обязательный момент «спасения», то есть нравственный идеал должен был торжествовать. Персонажи оперы – обычные люди, трактованные в сентиментальном духе, они не похожи на героев классического театра, но их борьба и страдания имеют не только личный, но и высокий общественный смысл. Сюжеты опер насыщались острыми ситуациями, обязательным было включение элементов «ужасного». Взволнованная, драматичная музыка Керубини подчёркивала напряжённость сценического действия, отражала дух бурного времени.

Многое из того, что было найдено Керубини, перешло затем в стиль музыки романтических опер. Возвеличивая обыденное, насыщая бытовые эпизоды трагическим пафосом, Керубини сближал глюковскую героику со стилем комической оперы. Большие арии-сцены соседствуют с куплетами в духе французского бытового романса, психологические ансамбли даются на фоне жанровой музыки, мелодраматические интонации следуют за идиллическим крестьянским хороводом. В «Водовозе» чётко определились новые драматургические приёмы. Один из них получил название «мелодрама», он проявился в том, что в наиболее острый момент, когда напряжение достигает предела, музыкальное развитие прерывается – звучит разговорная речь, которая чередуется с инструментальными комментариями (пример 6). Другой приём связан с лейтмотивным принципом. В частности, в опере Керубини «Водовоз» тема, характеризующая добродетель, неоднократно повторяясь, служит средством музыкального воплощения идеи, объединяющей всё произведение. Индивидуализация действующих лиц, лейтмотивное развитие, передача изменчивых состояний, поэтическое изображение картин природы в музыке Керубини также получили замечательное продолжение в оперном искусстве.

Пример 6:

Французская опера периода революции получила широкое распространение в Европе и оказала заметное воздействие на творчество выдающихся композиторов, прежде всего, Бетховена («Фиделио»), Вебера («Вольный стрелок»), Россини («Вильгельм Телль»).

Немецкий и австрийский зингшпиль

Немецкая разновидность комической оперы возникла из драматического спектакля с пением, она получила наименование «зингшпиль», что означает пение с игрой. Возник зингшпиль под влиянием английской «оперы нищих», которая проникла в Германию ещё в 1740-е годы. Расцвет этого жанра связан с деятельностью поэта Христиана Вайсе (1726–1804) и композитора, общественно-музыкального деятеля Иоганна Адама Хиллера (1729–1804). Лучшими зингшпилями этих авторов были «Лотхен при дворе»^⁴ (1767) и «Охота»^⁵ (1770). Лирическая или танцевальная гомофонная музыка с довольно примитивным сопровождением перемежалась разговорными диалогами. Куплеты Розы из зингшпиля «Охота» дают представление о непритязательном стиле этой популярной музыки (пример 7).

Пример 7:

Комедийная острота и боевой дух французской комической оперы в немецком театре отсутствовали, здесь господствовала бюргерская, патриархально-идиллическая атмосфера. Характерными героями были скромная девушка, её жених, добрые и милые люди из народа, чаще всего сельские жители. Добродетели простых людей иногда противопоставлены порочные придворные нравы, но острого социального обличения авторы избегали и показывали представителей власти идеализированно.

После Хиллера к жанру немецкого зингшпиля обращались Х.Г. Нефе (1748–1798), чех Й. Бенда (1722–1795), А. Швейцер (1735–1787) и другие композиторы. В основном они следовали традициям, заложенным основателями жанра, но каждый автор расширял по-своему рамки жанровых ограничений и таким образом развивал немецкий зингшпиль.

Полемика вокруг острых вопросов театра и драматургии не миновала и Германию. В 1770-е годы представителем и вождём придворной условно-классической эстетики, метавшим громы и молнии против «низменного» демократического, народного искусства, в том числе и зингшпиля, выступил стоявший на классицистских позициях И.К. Готшед. Противоположные позиции занимал Г.Э. Лессинг, защищавший передовые демократические направления в театре (статьи «Гамбургская драматургия», «Лаокоон») и сам создававший тексты ряда зингшпилей («Эрвин и Эльмира», «Клаудина фон Виллабелла», «Иери и Бетели»).

Музыку немецкого зингшпиля составляли песни в куплетной форме и с чёткими кадансами, стиль которых был близок народным песням. В «берлинской школе», представленной творчеством И.А. Шульца (1747–1800), К.Ф. Цельтера (1758–1832), И.Ф. Рейхардта (1752–1814) и других композиторов, немецкая песня оформилась в самостоятельный жанр. Простые куплетные песни со скромным сопровождением легко входили в быт и быстро становились популярными. Сторонником зингшпиля и песни был Гёте, поэтому к его творчеству не раз обращались представители «берлинской школы». Среди текстов, написанных Гёте для зингшпилей, особое значение приобрела его «Рыбачка», куда входила знаменитая баллада «Лесной царь».

В 1770-х годах в Вене оформилась австрийская разновидность зингшпиля. Если Северная Германия жила обособленной провинциальной жизнью, то музыкально-театральная жизнь Вены имела интернациональную природу. В предместьях Вены ставились австрийские народные комедии, в Венском городском театре, который его покровитель Иосиф II объявил национальным и государственным, наряду с итальянскими оперными спектаклями (операми-seria и комедиями дель арте) шли французские комические оперы. Б. Левик считает: «Под этими перекрёстными воздействиями, но на основе традиций австрийского народного театра и сложился венский зингшпиль» [24, с. 48]. В 1778 году постановкой одноактной оперы И. Умлауфа «Рудокопы» открылся новый театр «Национальный зингшпиль», которому также покровительствовал австрийский император. В дальнейшем многие австрийские композиторы внесли свой вклад в развитие нового жанра. Этапными стали поставленный в 1782 году зингшпиль Моцарта «Похищение из сераля», а в 1786 – зингшпиль Диттерсдорфа «Доктор и аптекарь». В 90-е годы появляются зингшпили на сказочно-фантастические сюжеты – «Волшебная флейта» Моцарта и «Чёртова мельница» Мюллера.

Стиль венского зингшпиля отличался от немецкого профессионализмом, хотя по своей структуре он был похож на северонемецкого собрата, так как основывался на музыкальных номерах, перемежавшихся разговорной речью. Однако песнями здесь не ограничивались, а включали арии, романсы, ансамбли. Партия оркестра зачастую приобретала самостоятельное значение, исполняя важную драматургическую функцию. Практически венский зингшпиль развивался как полноценная опера с характерными для неё вокальными формами. Так, уже первый венский зингшпиль И. Умлауфа «Горнорабочие», несмотря на несложный комедийный сюжет, требовал для своего исполнения опытных певцов, большой оркестр и полноценный хор. Арии здесь виртуозны, кульминационные драматические эпизоды воплощены в аккомпанируемых речитативах. Желая подчеркнуть «локальный» колорит, композитор написал для характеристики рудокопов песню – простую, нарочито выделяющуюся в контексте оперы.

Умлауф своим произведением определил общее направление для венского зингшпиля. Даже шедевр Моцарта «Похищение из сераля» (1782) не минует намеченного русла. В творчестве К. Диттерса фон Диттерсдорфа венский зингшпиль достигает большой художественной высоты и стилистической цельности («Доктор и аптекарь», 1786).

В немецком и австрийском зингшпиле наметились предромантические тенденции, подготовившие творчество Вебера и Шуберта. Для обеих разновидностей характерны тяготения к изображению картин природы, к использованию фантастических образов, к песенности вокальных партий.

Кристоф Виллибальд Глюк и его оперная реформа

По сравнению с другими видами музыкального искусства опера выделялась тем, что всегда была чутким и отзывчивым барометром общественной жизни. Как правило, в периоды революционных и освободительных процессов выдвигались реформаторы, развивавшие лучшие традиции прошлого и обновлявшие оперное искусство в борьбе с рутиной. Так, в XVIII веке идеи просветительства в значительной мере обусловили оперное творчество Глюка и Моцарта, позднее революция 1848–1849 годов в Германии нашла отражение в творческой деятельности Вагнера, борьба Италии за национальное воссоединение и независимость получила мощный отклик в творчестве Верди.

К.-В. Глюк (1714–1787) пришёл к своей реформе тогда, когда борьба между лирической трагедией и комической оперой во Франции достигла апогея. Победа досталась комической опере, однако сам жанр с его бытовой тематикой и морализующими тенденциями не подходил для воплощения больших идей. Для решения этой проблемы требовалось искусство героическое и монументальное, условия для реформы созрели и на практике были найдены соответствующие выразительные средства. Именно Глюку суждено было создать насыщенное гражданскими идеалами оперное искусство, которого ждали передовые деятели того времени, в частности французские энциклопедисты^⁶. Глюк критически воспринял и освоил не только положительные качества опер-seria (в операх Генделя, Иомелли и др.), но и лучшие стороны французской лирической трагедии (у Люлли, Рамо), а также французской комической оперы. В результате своей реформаторской деятельности (1762–1779) этот выдающийся представитель венской классической школы пришёл к новой классической музыкальной трагедии. Взяв за основу оперу-seria с её жёсткими канонами по организации сценического действия, он начал с реформы драматического текста, последовательно проводя принцип первенства драмы перед музыкой. Его оперы, одна за другой, смогли завоевать европейские сцены.

Творческий путь Глюка требует рассмотрения, так как он помогает понять, из чего складывалась его оперная реформа. Он делится на три периода – дореформенный, реформаторский в Вене и реформаторский в Париже. Ранние оперы не похожи на реформаторские произведения. Тем не менее в более поздних реформаторских операх используются мелодические обороты и даже целые арии из опер начального периода. Кроме произведений для сцены – разножанровых опер и балетов, Глюк писал симфонии, трио-сонаты, оды на слова Клопштока для голоса с сопровождением фортепиано.

Первый период творчества Глюка был самым длительным, он продолжался двадцать лет от оперы «Артаксеркс» (1741) до создания и постановок в Вене балета «Дон-Жуан» (1761) и оперы «Орфей» (1762). В эти годы композитор, ученик Черногорского, а позднее Саммартини, работал в разных странах, где на оперной сцене господствовали итальянские композиторы и певцы, слушал оперы самых разных авторов, овладел сложным механизмом музыкального театра. Помимо Вены и ряда городов Италии, расширению художественного кругозора и совершенствованию мастерства Глюка способствовало пребывание в Лондоне. Глюк ближе познакомился с оперным и ораториальным творчеством Генделя. Лучшим операм этого композитора свойственны черты, противостоящие традиционной опере-seria, а именно преодоление стандартной схемы в построении оперы, драматизация арий и речитативов, усиление значения хоров. И хотя сам Гендель не был склонен должным образом оценить дарование Глюка, находки великого предшественника помогли его младшему собрату выработать собственную успешную концепцию оперной драматургии. Другое важное влияние, которое вынес в своём творчестве Глюк из пребывания в Лондоне, – английский балладный стиль. Интенсивная деятельность – Глюк работал с певцами, дирижировал – в руководстве оперной труппой Минготти, в сочинении и постановках опер и драматических серенад после Лондона продолжалась в различных городах Германии, Австрии, Дании, Чехии, Италии^⁷. Интенсивность творчества впечатляет и красноречиво демонстрирует размах деятельности композитора. Скитания по Европе завершились возвращением в Вену, где Глюк обосновался в 1754 году и жил до 1773 года. Помимо новых опер-seria, большое значение имел его опыт создания французской комической оперы для французского театра в Вене, причём это происходило ещё до появления опер Гретри. Бытовые сюжеты и песенные традиции комической оперы способствовали росту реалистических элементов в музыкальной драматургии Глюка. Мелодика в этих произведениях близка к народной песне, часто носит танцевальный характер.

Реформаторская деятельность началась с балетных спектаклей: Глюк стремился превратить балет из бессюжетного дивертисмента в драматическую пантомиму. В 1755 году были поставлены его балеты «Китайский принц» и «Александр», в 1761 году – «Дон Жуан», над которым он работал вместе с Г. Анджолини, реформатором хореографии в балете. Таким образом, накопление новых элементов в опере-seria, работа в области комической оперы, новые принципы балетной драматургии, достижение музыкальной выразительности в передаче больших человеческих страстей – всё это подготовило Глюка к созданию большой музыкальной трагедии. Многолетняя работа в Вене способствовала росту в его оперном творчестве элементов симфонизма и наличию в нём музыкальных образов венской классической школы. Таким сложившимся мастером пришёл Глюк к своей оперной реформе.

Важной составляющей во втором периоде стало сотрудничество с жившим в австрийской столице итальянским поэтом, драматургом и либреттистом Раниеро да Кальцабиджи (1714–1795). Кальцабиджи и Метастазио представляли в XVIII веке два различных направления в подходах к оперным либретто. В противовес галантной чопорности, сохранению традиций оперы–seria, свойственным работам Метастазио, Кальцабиджи выступал за естественность и простоту, за правдивое воплощение человеческих страстей, за свободу композиции, диктуемой развивающимся драматическим действием. Обычно Кальцабиджи избирал общепринятые в ту эпоху античные сюжеты, но трактовал их в возвышенно-этическом духе, присущем классицизму XVIII века, вкладывая в них высокий моральный пафос, большие гражданские и нравственные идеалы. Первые три реформаторские оперы Глюка написаны на его тексты – «Орфей и Эвридика» (1762), «Альцеста» (1767), «Парис и Елена» (1770).

Основные принципы оперной реформы сам Глюк изложил в посвящении герцогу Тосканскому, предпосланном партитуре оперы «Альцеста»: «Когда я задумал положить на музыку “Альцесту”, я ставил себе цель избежать тех излишеств, которые с давних пор были введены в итальянскую оперу благодаря недомыслию и тщеславию певцов и чрезмерной угодливости композиторов, которые превратили её из самого пышного и прекрасного зрелища в самое скучное и смешное». К излишествам Глюк относил ненужные украшения, не имеющие отношения к драматическому действию оперы, в том числе виртуозное пение, демонстрирующее лишь вокальную технику певцов. По мнению композитора, музыка должна «сопутствовать поэзии, дабы усиливать выражение чувств и придавать больший интерес сценическим ситуациям, не прерывая действия и не расхолаживая его ненужными украшениями». То есть музыка должна подчиняться драматическому действию, отсюда высказанная в полемическом задоре фраза: «Прежде чем я приступаю к сочинению оперы, я стараюсь во что бы то ни стало забыть, что я музыкант». Из нового подхода к оперному спектаклю вытекает новая трактовка основных элементов оперы. Ария перестаёт быть концертным номером, а органически включается в развитие драматического действия, она строится не по обычному стандарту, а в соответствии с состоянием данного действующего лица. Речитативы, которым теперь аккомпанирует оркестр, а не чембало, насыщаются музыкальной выразительностью и драматизмом. Резкая грань между музыкальными номерами стирается. В результате арии, речитативы, хоры, сохраняя самостоятельные функции, объединяются в большие драматические сцены. Примерами цельности и монолитности могут служить сцена у гробницы Эвридики и 1-я картина II акта из «Орфея», многие сцены из «Альцесты», а также из созданных позднее парижских опер. Увертюра, начиная с «Альцесты», становится симфоническим обобщением драматической идеи оперы. Балетные сцены не являются дивертисментом, они органически вытекают из драматического действия, таковы, например, пляска фурий в «Орфее», балет по случаю выздоровления Адмета в «Альцесте».

Античность в операх Глюка не имела ничего общего с придворным маскарадом, характерным для оперы-seria и особенно для французской лирической трагедии. Обращение к античности было проявлением тенденций классицизма XVIII века. Используя сюжеты, родственные тем, на которых основывались либретто итальянского и французского серьёзных жанров, Глюк трактовал их иначе, так как вкладывал в свои оперы иные гражданские мотивы: супружеская верность, готовность к самопожертвованию, героическое стремление принести себя в жертву ради избавления целого народа от грозящей ему беды. Такая трактовка античного мифа была вполне современной и способствовала успеху опер Глюка у передовых людей того времени, в частности у французских энциклопедистов. Герои античной трагедии наделялись композитором большими человеческими страстями и переживаниями, но всё-таки не становились людьми с индивидуальными характерами, а оставались носителями определённых страстей и чувств. Глюк не стремился к индивидуализации музыкальных характеристик, мастером которых выступил несколько позднее Моцарт.

А.Н. Серов уже с позиций XIX века проницательно заметил сильные и слабые стороны оперного творчества Глюка: «Стремление к равновесию в опере между музыкой и драматической канвой проснулось уже сто лет назад в Глюке, и в этом стремлении “сознательном” (см. его предисловия к операм) – всё величие Глюка, первого преобразователя оперы. Но он жил в век оперных арий, в рамках тогдашних менуэтов и гавотов; эти формы кандалами тяготеют над всей глюковской музыкой, кроме речитативов. В них только он полный хозяин сцены, голосов и оркестра, – и создал чудеса драматической правды, так же как в некоторых хорах, с формой более свободной и характерной. До симфонической “цельности” музыки в бетховенском смысле во времена Глюка было ещё далеко и, следовательно, не Глюк виноват, что его идеалы более чем наполовину не осуществились» [37, т. 1, с. 437]. Историческое и художественное значение оперного творчества Глюка заключено в том, что он создал большое монументальное и героическое оперное искусство, способное воздействовать на широкие круги слушателей в условиях оперного театра. Его музыка находится в единстве с монументальным характером спектакля в целом. В ней отсутствуют рулады и украшения, всё строго и просто, для неё характерен широкий мазок, исключающий сентиментальные детали. Чувство художественной меры и благородства выражения не изменяло Глюку никогда.

Для первой реформаторской оперы «Орфей и Эвридика» Глюк и Кальцабиджи выбрали один из старейших сюжетов, не опасаясь повторить существовавшие в оперной практике творческие решения. В венской редакции сохраняются некоторые условности итальянской оперы-seria, в частности заглавная партия написана для кастрата-альта, а сама опера, вопреки мифу, заканчивается счастливой развязкой. В парижской редакции той же оперы партия главного персонажа отдана тенору, кроме того, добавлены балетные сцены и ария Орфея, завершающая I акт. Сюжет из Вергилия трактован в духе классицистских трагедий. Построение драматургии отличается удивительной стройностью: действие в мире теней обрамлено двумя действиями в мире живых. Единство тонального плана создаёт логику музыкальной композиции: тональность c-moll связана либо с переживаниями Орфея (хор обычно отражает настроение героя), либо с демоническими образами (сцена с фуриями написана в основном в трагическом f-moll с колебаниями в сторону основной тональности), а F-dur – с образами блаженных теней, а также с образами природы. Замечательно претворён принцип контрастирования в обширной сцене Орфея с фуриями и духами в преддверии Аида, где партии имеют внутреннее единство. Но одна из них развивается как восходящая (Орфей), другая – как нисходящая, постепенно уступающая в борьбе. Драматическое движение двух скрещивающихся линий было реформаторским завоеванием Глюка в оперной драматургии. Метаморфоза, произошедшая под влиянием пения Орфея с музыкой хора фурий, представлена в примере 8, где мрачный, грозный характер первого вступления демонических сил связан с унисонным звучанием хора, сопровождаемым тремоло в оркестре, чеканным ритмом, неумолимым повторением ритмической фигуры через каждые два такта (а), а затем смена фактурной организации и оркестровки придаёт музыке умиротворённый и смягчённый характер (б).

Пример 8:

а:

б:

Несмотря на заметные связи с итальянскими оперными традициями, «Орфей» является произведением уже нового жанра – музыкальной трагедией, где стройность драматургии и музыкальной композиции, объединение разрозненных эпизодов в большие драматические сцены потребовали органического синтеза музыки и драматического действия. В «Альцесте» единая музыкальная концепция охватывает всю оперу, даже её увертюру, она отличается ещё большей цельностью, чем «Орфей». Всё внимание зрителя-слушателя сосредоточено на трагической участи героини и нет ничего побочного, отвлекающего от этой единственной линии развития.

Увертюра, которая непосредственно переходит в драматичное начало первого акта оперы (использована старосонатная форма), в общих чертах связана с образным содержанием оперы, но без непосредственных тематических связей. Контрастируют две сферы интонаций: 1) лирические, жалобные, скорбные, вопросительные и 2) героические, волевые, передающие внутренний подъём. При этом обе темы увертюры воплощают трагические образы. Главная партия основана на контрасте элементов: мужественно-волевое ядро темы противопоставлено жалобному, покорному ответу (пример 9 а). Развитие темы отмечено большим размахом кульминации уже в экспозиции. Печальная побочная тема усиливает скорбные настроения (пример 9 б), а заключительная партия носит мужественный характер.

Пример 9

а:

б:

По своей драматической экспрессии увертюра Глюка к «Альцесте» предвосхищает бетховенский симфонизм и является характерным образцом раннего венского классицизма. Не менее новаторской является тенденция к сквозному построению действия. Отдельные номера (арии, ансамбли, хоры) в «Альцесте» сливаются в большие – монолитные и монументальные – сквозные драматические сцены, скреплённые внутри интонационными связями и повторностью отдельных музыкально-драматических эпизодов. Так, во 2-й картине I акта (в храме бога Аполлона) речитатив жреца предваряется быстро бегущими гаммаобразными пассажами, заимствованными из предваряющего его хора. Каждая ария – это не только вокальный номер, но и неотъемлемая, необходимая по ходу действия составная часть драматической сцены, иногда ария и сама образует сцену. Особенностью первой арии Альцесты, в которой рисуется решимость главной героини принести себя в жертву, является частая смена темпа (Andante, Adagio, Lento, Presto и т.д.) как важное выразительное средство. Этим статичность, свойственная оперным ариям того периода, полностью преодолевается, а музыка чутко следует за содержанием текста. Каждое движение Альцесты, её душевные терзания, переходы от одного состояния к другому получают свой правдивый музыкальный отзвук в речитативных сценах оперы.

Последняя венская реформаторская опера Глюка «Парис и Елена» раскрывает историю любовной страсти – пламенной, восторженной у юного Париса как представителя фригийского темперамента и скрываемой, сопротивляющейся у спартанки Елены. В своём посвящении к этой опере композитор заметил, что его больше всего увлекало раскрытие контраста между различными типами характера. Драматическая концепция в результате заметно смягчена, напряжение уже не определяет атмосферу оперного спектакля, а вокальные партии получают широкое развитие, само действие не избежало элементов декоративности, например, более свободной трактовки дивертисментов.

Парижский период реформаторской деятельности Глюка связан с дальнейшим продвижением композитора в избранном направлении. В Вене, хотя его оперы имели некоторый успех, Глюк не получил полного удовлетворения. К тому же композитор считал, что возможности, которые предоставляла итальянская основа в оперном жанре, он исчерпал. Глюк надеялся найти в Париже полное понимание своих творческих замыслов и реформаторских идей. Переезду композитора в Париж в 1773 году способствовало покровительство Марии Антуанетты – супруги дофина Франции, дочери австрийской императрицы и бывшей ученицы Глюка. В апреле 1774 года в Королевской академии музыки состоялась постановка оперы «Ифигения в Авлиде», французское либретто которой написано дю Руле по трагедии Расина того же названия. Именно эту трагедию Дидро считал подходящей для воплощения на оперной сцене. Премьера оперы вызвала необычайный энтузиазм и наплыв публики, состоявшей как из сторонников, так и из противников композитора. Энциклопедисты приветствовали появление Глюка в Париже, но споры разгорелись нешуточные. М. Гримм отмечал: «Из спорящих особенно резко выделяются три партии: приверженцы старой французской оперы, давшие клятву не признавать иных богов, нежели Люлли или Рамо; сторонники чисто итальянской музыки, которые почитают лишь арии Иомелли, Пиччини и Саккини; наконец, партия кавалера Глюка, которая полагает, что им найдена музыка, наиболее подобающая театральному действию, музыка, принципы которой почерпнуты из вечного источника гармонии и внутреннего соотношения наших чувств и ощущений, музыка, которая не принадлежит никакой отдельной стране, но для стиля которой гений композитора сумел воспользоваться особенностями нашего языка» [42, с. 11]. Так как музыкальной драме Глюка противопоставляли чувствительную драму «Добрая дочка» Пиччини (сам композитор приехал в Париж в 1776 г.), полемика, длившаяся несколько лет, получила название «войны глюкистов и пиччинистов». Сами по себе Глюк и Пиччини оставались при этом в дружеских отношениях, а Пиччини считал себя многим обязанным Глюку. В частности, оперные принципы Глюка нашли своё отражение в опере Пиччини «Дидона».

В «Ифигении в Авлиде» личная драма перерастает в драму социальную^⁸. К специфике этой оперы относится развитие арий песенного типа. Интерес к песне проявился у Глюка ещё в Вене. В частности, в 1770 году он писал оды на стихи Клопштока, выдающегося представителя течения «Буря и натиск» в немецкой литературе, в 80-е годы Глюк также обращался к созданию немецких песен. Песенный стиль арий отличался гибкостью и был способен выразить разные эмоции. Примером скорбной лирики, достигающей большой драматической выразительности, может служить ария Клитемнестры из II акта, где использованы печальный h-moll и нисходящие секундовые ходы, напоминающие стенания (пример 10). Большой выразительностью обладают речитативы Ахиллеса, где драматической интонационностью наполнены не только вокальная, но и оркестровая партия, воплощающая душевное состояние героя, желающего принять жертву на себя и освободить Ифигению.

Пример 10:

Увертюра к опере – замечательное симфоническое произведение классического стиля – получила самостоятельную жизнь на концертной эстраде. Это большая трёхчастная композиция с медленным вступлением, контрастными темами в крайних частях и разработочной серединой. До-минорное вступление передаёт скорбные думы греческого царя Агамемнона, вынужденного принести в жертву свою дочь, в изложении использованы имитационные приёмы (пример 11).

Пример 11:

Темы Allegro увертюры гомофонны и контрастны друг другу. Первую тему отличает волевой, героический характер (пример 12 а). Вторая вносит в музыкальную драму мягкую лирику (пример 12 б), третья выделяется скорбными, напряжёнными интонациями (пример 12 в).

Пример 12 а:

б:

в:

Разработка затрагивает первую и вторую темы, в репризе представлены все три в первоначальных тональных соотношениях. При переходе к I акту оперы страдальческая тема вновь звучит в c-moll и останавливается на доминанте, подготавливая речитатив и арию Агамемнона.

Последними реформаторскими операми Глюка, поставленными в Париже, были «Армида» (1777), «Ифигения в Тавриде» (1779) и «Эхо и Нарцисс». Монументальное продолжение «Ифигении» не предполагало тематической общности между операми. Большое значение в новом произведении «Ифигения в Тавриде» приобретают хоры (жриц, скифов, эвменид), а увертюра заменена небольшим оркестровым вступлением, которое носит название «Тишина. Буря» и непосредственно вводит в гущу событий. Глюк сразу начинает оперу с масштабной сцены, полной трагического пафоса, где соединены в неразрывное целое картина бури, в которой растворяются голоса Ифигении и жриц (пример 13), речитатив-рассказ главной героини, хор жриц, речитатив и ария Ифигении, обращённые в Диане. Это одна из наиболее сильных сцен в творчестве Глюка и один из признанных шедевров в мировом оперном искусстве.

Оперное творчество Глюка было высоко оценено как современниками композитора, так и его потомками. После создания классической музыкальной трагедии, раскрывающей душевную жизнь героев, нельзя было оставаться на прежних позициях и создавать оперы только для демонстрации искусства певцов. Новые музыкально-драматические принципы Глюка, подчинение законченных оперных номеров ходу драматического действия приводят к слиянию этих номеров в целостные драматические сцены при безусловном сохранении строения оперы по номерам. Великий Глюк дал одно из возможных решений проблем музыкальной драмы на основе классицизма века Просвещения, тем не менее идея единства драмы и музыки получила и иные воплощения. Например, гениальный Моцарт, младший современник Глюка, совершил оперную реформу, исходя из собственных эстетических предпосылок. Реалистическая оперная эстетика, утвердившаяся в более поздний период на русской сцене, была связана с национальными художественными традициями, хотя пример глюковской музыкальной драмы был мощным магнитом для русских композиторов.

Пример 13:

Ближайшими последователями великого реформатора оперного искусства были итальянские композиторы Саккини и Сальери, работавшие, как и Глюк, в Вене и Париже. Под большим влиянием глюковской музыкальной драматургии развивалась французская опера эпохи французской буржуазной революции конца XVIII века и наполеоновских войн (в творчестве Керубини, Мегюля, Лесюера, Спонтини и др.). В новых исторических условиях и на новой стилистической основе заложенные Глюком традиции были обобщены в творчестве Бетховена. Берлиоз, яркий представитель романтизма в музыке, отдал дань Глюку в оперной дилогии «Троянцы». На протяжении всего XIX века оперное творчество Глюка высоко ценилось многими европейскими музыкантами, оно оказало заметное влияние на дальнейшее развитие оперы и музыкального искусства в целом. На эстетической платформе романтизма реформатором оперного искусства выступил значительно позднее Р. Вагнер, но и перед ним стоял пример Глюка и всё та же идея синтеза музыки и драмы.

Опера в России

Первые оперные спектакли при русском дворе начались в 1731 году, когда в Петербург пригласили группу итальянских артистов, состоявших ранее на службе в Дрездене у саксонского курфюрста. Репертуар труппы состоял в основном из небольших импровизированных пьес в духе комедии dell’arte, а также музыкальных интермедий, исполнявшихся между действиями в драматических спектаклях. За первой итальянской труппой последовали и другие. Жанр оперы-seria утвердился в России с середины 30-х годов. Начало положила постановка оперы «Сила любви и ненависти» Франческо Аррайя (1717–1767) 29 января 1736 года в Петербурге в специально построенном «оперном доме». Расцвет итальянской оперы-seria приходится на 40–50-е годы. Роскошные постановки оперных спектаклей хорошо отвечали величественному, импозантному стилю «русского барокко», прочно установившемуся тогда в дворцовой архитектуре, как и во всей обстановке придворного быта северной столицы.

В середине столетия Аррайя становится постоянным руководителем оперного театра в Петербурге. За 25 лет своего пребывания в России он поставил множество опер, среди которых наибольшую известность получили «Александр в Индии» (1743), «Селеви» (1744), «Сципион» (1745), «Митридат» (1747), «Евдоксия венчанная» (1751). Постановки опер на итальянском языке отличались большой пышностью. Однако уже в первые годы своей деятельности Аррайя должен был прибегнуть к помощи русских артистов, в частности, большой хор Придворной капеллы постоянно участвовал в представлениях. Опера «Цефал и Прокрис» была написана уже на оригинальный русский текст А.П. Сумарокова и с успехом исполнена силами русских певцов 3 февраля 1755 года. О. Левашова отмечает: «Эту дату можно считать датой рождения русского оперного театра: впервые русские зрители – пусть пока ещё в узком кругу – получили возможность прослушать оперу на родном языке, впервые русские артисты выступили уже не как случайные “гастролёры” в итальянском спектакле, а в качестве самостоятельной, хорошо подготовленной оперной труппы» [22, с. 113].

После Аррайи, представителя старой, традиционной оперной школы, в России работали более крупные итальянские мастера: Б. Галуппи (в 1756–1769), Т. Траэтта (в 1768–1775), Дж. Паизиелло (в 1776–1783), Д. Чимароза (в 1789–1791). С 1784 года при русском дворе служил известный композитор Джузеппе Сарти, его учениками были Д. Кашин, С. Дегтярёв, С. Давыдов. Все итальянские композиторы, писавшие оперы-seria по заказу русского двора, создавали также и оперы-буффа, этот жанр вступил тогда в пору расцвета и пользовался большой популярностью в России.

Последняя треть XVIII века характеризуется демократизацией музыкально-общественной жизни. Театральная жизнь выходит за пределы придворного аристократического быта, меняются оперный репертуар и состав зрителей. Ещё в середине века возникла частная оперная антреприза: антрепренёр П. Локателли начал давать открытые оперные спектакли (в основном комические оперы) сначала в Петербурге, а затем в Москве.

Развитие русского драматического театра, литературы и драматургии, особенно в период деятельности Фонвизина, Княжнина, Николаева, Капниста, подготовило ту почву, на которой выросла и сформировалась национальная оперная школа. В то время драматические произведения соседствовали с комическими операми. В 1776 году в Москве состоялось открытие Петровского театра, на основе которого впоследствии возник Большой театр. При театре была организована специальная школа, где будущие артисты (в большинстве питомцы Московского воспитательного дома) получали образование под руководством опытных мастеров сценического искусства. В Петербурге оперные спектакли ставились в так называемом «театре Книппера» (или «Деревянном театре»), а затем в большом «Каменном театре» (основан в 1783 году). На обеих сценах выступала русская труппа, находившаяся на содержании императорского двора. К концу века на театральных сценах Москвы и Петербурга выдвинулась замечательная плеяда оперно-драматических артистов, среди которых прославились А.М. Крутицкий, Я.С. Воробьёв (бас-буфф), А.Я. Воробьёва, несравненная оперная певица Е.С. Сандунова (Уранова по сцене).

Совершенно уникальным для Европы было появление целой сети крепостных театров, разбросанных по всей России (к концу столетия их было несколько сотен). Уровень этих театральных предприятий был самый разный, но в отдельных случаях крупные поместные театры (у Воронцовых, Юсуповых) могли соперничать по своей профессиональной оснащённости с лучшими европейскими театрами своего времени. Для них из-за границы выписывались оперные партитуры, эскизы костюмов и декораций, театральный реквизит, а самих артистов и музыкантов стажировали за рубежом. Особенно широкой известностью пользовались театры графа Н.П. Шереметьева в его подмосковных имениях Кусково и Останкино. В Останкино при театре существовала собственная театральная школа, свои дирижёры и концертмейстеры, театральные художники-декораторы. Владелец поддерживал постоянную связь с театрами Парижа и Вены. Сценическое мастерство актёры графа изучали под руководством И.А. Дмитриевского и П.А. Плавильщикова, а оперное искусство – Е.С. Сандуновой, музыкальным руководителем театра долгое время был Д. Сарти, а затем его ученик С.А. Дегтярёв. На этой сцене представлялись лучшие оперы Паизиелло, Пиччини, Гретри и Монсиньи, причём исполнение отличалось высоким уровнем. В главных ролях блистала Прасковья Ивановна Ковалёва (по сцене – Параша Жемчугова, 1768–1803). Однако и в этом образцовом театре положение артиста ничем не отличалось от рабской доли «дворового человека». Несмотря на унизительные условия, в которых творили крепостные артисты, из их среды вышли прославленные композитора (С.А. Дегтярёв и Д.Н. Кашин), певицы (П. Жемчугова), актёры (М.С. Щепкин).

Важнейшим завоеванием музыкальной культуры XVIII века было рождение национальной композиторской школы. Первые русские оперы появились в 70-е годы XVIII столетия^⁹, по своему направлению они приближались к бытовой комедии. В их создании ведущую роль играли выдающиеся русские литераторы Я.Б. Княжнин, Н.П. Николаев, В.А. Левшин, А.А. Аблесимов, И.А. Крылов, которые писали и драматические произведения, и оперные либретто. Литературное начало в первых известных нам операх «Анюта» (текст М. Попова, 1772), «Розана и Любим» (текст Н. Николаева, 1778) и др. преобладало над музыкальным. Много параллелей проводят исследователи между русской и французской комической оперой – черты сатиры сочетаются с морализующей и «чувствительной» тенденцией, связанной с воздействием идей сентиментализма, нравственные достоинства людей из народа противопоставляются испорченности дворян, «поселяне», «дети природы» предстают в идеализированном облике и т. д. Драматическое развитие сюжета нередко выходит за рамки комедийного жанра и приближается к чувствительной драме. Да и разговорные диалоги также вызывают аналогию с традицией французской лирической комедией. Тем не менее уже в конце XVIII века Е.И. Фомин и Д.С. Бортнянский сумели сделать музыку основой оперного произведения, несмотря на обилие разговорных диалогов.

Принцип песенности является основным в формировании ранней русской оперы, так как композиторы и либреттисты в значительной степени опирались на народно-песенный материал. В ряде случаев мелодии заранее подбирались не композитором, а автором текста. Наибольшую известность получила народно-бытовая комическая опера М.М. Соколовского на текст А.А. Аблесимова «Мельник – колдун, обманщик и сват» (1779). Сюжет и образы оперы имеют несомненное родство с традициями народного театра, музыка хорошо отвечает простому и занимательному сюжету, большинство вокальных номеров основываются на материале песен из сборника Трутовского. Соблюдение принципа песенной драматургии помогло композитору и либреттисту достигнуть единства музыки и текста, дать выразительную, живую характеристику каждого персонажа. Помимо сольных песен, в оперу включены небольшие ансамбли-дуэты, построенные по принципу диалога. Несмотря на композиционную простоту, эта опера стала заметной вехой в развитии русской оперы, так как в ней определился популярный в дальнейшем тип народно-бытовой комической оперы.

Жанр оперы-комедии достиг своего расцвета в творчестве трёх мастеров – В. Пашкевича, Е. Фомина и Д. Бортнянского. Самым старшим среди них является Василий Алексеевич Пашкевич (1742–1797). До нашего времени дошли несколько его партитур, среди них бытовые комические оперы «Несчастье от кареты» (1779), «Как поживёшь, так и прослывёшь, или Санктпетербургский гостиный двор» (1752), «Скупой» (1782), сказочная опера «Февей» (1786), музыка к исторической пьесе «Начальное управление Олега» (1790). Опера «Несчастье от кареты», созданная в сотрудничестве с Княжниным, близка аналогичным сентиментальным операм французских композиторов. Герои оперы, простые люди – крестьянин Лукьян и его невеста Анюта – наделены глубокими чувствами. Музыка их дуэта носит трогательный характер (пример 14 а), полна драматизма ария Лукьяна из II действия (пример 14 б). Покровителем влюблённых в опере выступает Шут, притворяющийся подобострастным слугой барина, но в то же время в сатирических ариях осуждающий жестокость и самодурство дворянской знати. Опера Пашкевича и Княжнина имела антикрепостническую направленность и художественно отображала типичные стороны помещичьего быта.

Стремление передавать живые характеры ярко проявилось и в опере «Санктпетербургский гостиный двор», пользовавшейся большим успехом у современников. Она опиралась на текст М.А. Матинского и известна в двух редакциях. Музыкальный язык здесь более броский и смелый, чем в предыдущей опере, яркие находки есть в жанровых ансамблевых сценах, в частности в сцене торговли в Гостином дворе. Техника использования коротких реплик доведена Пашкевичем до совершенства. На принципах речевой выразительности основаны и многие сольные номера. На фоне жанровых комедийных сцен и сатирических монологов ярким контрастом выделяется обрядовая сцена девичника в купеческом доме, где Матинский тщательно и любовно воспроизводит подробности старинного свадебного обряда, то есть величание невесты, прибаутки свахи и дружки, выкуп места для жениха и т.д. В основу музыки положены подлинные народные песни. Гармонизация песен связана с бытовой практикой исполнения народных песен по образцу кантового изложения на три голоса.

Пример 14:

Опера Пашкевича «Скупой» (1782) написана в сотрудничестве с Княжниным. В музыке преобладают черты гротеска, сатиры, острой комедийности. Законченную характеристику центральный персонаж получает в развёрнутой сцене сквозного действия, где раскрываются замечательные выразительные возможности аккомпанируемого речитатива. Музыка патетического склада контрастирует с сатирическим смыслом всей сцены. Дело в том, что старый скряга, задумав жениться на молодой графине (под этим титулом скрывается ловкая служанка Марфа), боится потерять свои деньги. Он терзается сомнениями, колеблется, трепещет. Музыка, подчинённая гибкой смене темпа и ритма, рисует волнение Скупого, его страх, сомнения, жалобы. Ю. Келдыш считает: «Традиционная оперная ситуация – борьба любви и долга – трактована композитором в гротескном и пародийном плане. Отсюда редкая для того времени острота музыкальной характеристики, свидетельствующая об исключительной одарённости Пашкевича в области комедийного жанра. Наряду с бытовыми, жанровыми картинками “Санктпетербургского гостиного двора” и драматическими сценами “Несчастья от кареты” монолог Скупого принадлежит к лучшим достижениям русской комической оперы, а его автор – Пашкевич – вполне заслуживает эпитета родоначальника сатирического жанра в русской музыке, в какой-то степени предвосхитившего новаторство Даргомыжского» [22, с. 158–159].

В сказочной опере на екатерининское либретто «Февей» Пашкевич впервые красочно сопоставил образы Руси и Востока. Ладовый и ритмический строй восточного напева отражён в «Хоре калмыков». Приёмы, намеченные Пашкевичем, плодотворно разрабатывались затем другими русскими композиторами.

Важное значение для становления русского музыкального театра имела деятельность Евстигнея Игнатьевича Фомина (1761–1800). Выпускник Академии художеств, Фомин занимался под руководством известного композитора Г. Райпаха и итальянского музыканта А. Сартори, а затем продолжил своё образование в Италии у падре Мартини. Фомин был избран членом Болонской филармонической академии. Вернувшись в Петербург, композитор много и плодотворно работал, но не был в фаворе у императорского двора. Безвременная смерть Фомина сделала его имя легендарным, молва приписывала ему авторство около тридцати опер. В настоящее время известны девять опер Фомина, музыка которых позволяет назвать этого композитора наиболее заметной фигурой в ранней русской опере. Оперное творчество Фомина поражает разнообразием тем и сюжетов. Среди его сочинений, известных в наши дни, есть опера-балет «Новгородский богатырь Боеславич» (1786), народно-бытовые оперы песенного склада «Ямщики на подставе» (1787), «Вечеринки, или Гадай, гадай, девица» (1788), «Колдун, ворожея и сваха» (1781), комические оперы «Американцы» (1788) и «Золотое яблоко» (поставлена в 1803 году), трагическая мелодрама «Орфей» (1792), опера-пастораль «Клорида и Милон» (поставлена в 1800). Наивысшими достижениями Фомина являются опера «Ямщики на подставе» и мелодрама «Орфей». Фомин в «Ямщиках на подставе» сумел сделать хоровую народную сцену основой всей оперной композиции и подчинить свой оперный замысел принципу песенно-хоровой драматургии. В опере «Американцы», созданной на текст И.А. Крылова в год постановки «Дон-Жуана» Моцарта, Фомин во многом опирается на приёмы оперы-буффа, но стремится к широкому оперному стилю классического периода.

Жанр мелодрамы – музыкально-театрального представления, в котором литературный текст произносился с сопровождением оркестровой, симфонической музыки, – процветал на русской сцене в конце XVIII века. Музыка в мелодраме поддерживала речь актёра, усиливала её драматическую экспрессию, знаменитые актёры того времени пленяли зрителей певучей и выразительной декламацией. С именем И.А. Дмитриевского, создателя роли Орфея, связано сценическое рождение мелодрамы Фомина «Орфей», поставленной в 1792 году в Петербурге. Произведение Фомина не удержалось в репертуаре, так как интерес к самому жанру вскоре угас, но музыка Фомина не утратила своего значения и сегодня. Глубина психологического замысла, цельность и стройность формы, единство симфонического развития делают «Орфея» классическим образцом данного жанра.

Княжнин, создавая текст, стремился максимально приблизиться к первоисточнику, сохраняет он и трагическую развязку. Действие трагедии предельно сжато и концентрированно. Действующих лиц всего двое: Орфей и Эвридика. Роль хора трактована в духе античной трагедии: мужской хор поёт в унисон за сценой. Заканчивается мелодрама балетной сценой – торжеством фурий. В суровой, полной трагического пафоса музыке Фомин, проявивший замечательное симфоническое дарование, приближается к философской концепции и пафосу одноимённой оперы Глюка, многое в драматургии строится на одинаковых принципах. В атмосферу трагедии слушателя вводит увертюра, в которой сосредоточены основные образы драмы. После медленного вступления с типичными для классических образов скорби хроматическими нисходящими интонациями баса вводятся контрастирующие друг другу темы главной и побочной партий (пример 15).

Самостоятельное развитие получает музыка эпизода в разработке, передающая скорбь и страдания Орфея (пример 16). Эта музыка в дальнейшем ассоциируется с воспоминаниями Орфея о трагической смерти Эвридики. Тематический материал увертюры служит основой для непрерывно развёртывающегося действия непосредственно в музыке, которая поддерживает декламацию актёра и раскрывает нюансы текста, скрепляет номера в большие сцены. Лирические сцены связаны с появлением Эвридики, неистовая музыка сопровождает фурий. Завершающая мелодраму балетная сцена «Пляска фурий» в хореографической составляющей опирается на передовые принципы балетной драматургии Ж. Новерра, а в музыкальном материале перекликается с тематизмом увертюры, придавая мелодраме классическую законченность музыкальной формы. В мелодраме «Орфей» Фомину – первым из русских композиторов – удалось овладеть большой трагической темой, не ограничиваться жанрово-бытовой тематикой.

Пример 15:

Пример 16:

Дмитрий Степанович Бортнянский (1751–1825) – наиболее разносторонний и зрелый мастер среди русских композиторов этого периода. Десять лет Бортнянский жил в Италии, куда его отправили учиться по настоянию Галуппи, руководителя Придворной капеллы. Написанные им итальянские оперы-сериа героического плана «Креонт» (1776), «Алкид» (1778), «Квинт Фабий» (1779) имели успех в самой Италии. По возвращении в Россию Бортнянский был назначен капельмейстером при дворе наследника Павла. Его лучшей оперой этого периода по праву считается «Сын-соперник» (1787). Композитор вышел в ней за рамки традиционного комедийного жанра, сумел проникнуть в душевный мир героев, их переживания. В основу либретто положен конфликт любви и долга – характерная психологическая ситуация, получившая отражение к тому времени в современной литературе, в частности в «Вертере» Гёте и романах Руссо. Бортнянский показывает себя мастером, овладевшим разнообразием вокальных форм, тонкостью оркестровки и обладающим незаурядным драматургическим чутьём. В своей музыке Бортнянский близок к классическому стилю конца века. В характеристиках персонажей ему удались и элегическая лирика – ария Карлоса в ночном саду (пример 17 а), и комическая характерность – ариетта Саншетты, служанки и наперсницы Элеоноры (пример 17 б).

Увертюра к опере «Сын-соперник» была высоким достижением в инструментальной русской музыке рассматриваемого периода. Она буквально пронизана моцартовскими интонациями и убедительно отражает внутренний контраст, присущий лирической драме. В 1796 году композитор получил место директора Придворной капеллы и всецело посвятил свою деятельность хоровой музыке.

Пример 17:

Несмотря на относительно позднее появление оперы в России (по сравнению с европейскими странами), молодое оперное искусство XVIII века демонстрирует большое разнообразие в выборе путей воплощения оперной концепции у русских композиторов. Опера стала тем центральным жанром, который питал всю русскую профессиональную музыку, содействовал развитию других жанров, именно в опере сложились основные приоритеты русского музыкального искусства. Прежде всего, это опора на народную песню и бытовой романс. Вместе с тем опера оказывала воздействие на формирование вокальной лирики. Активное развитие оперной драматургии в России XVIII века в большой мере обусловило важную роль, которую оперный жанр сыграл в дальнейшем в творчестве композиторов русской школы. Исторические пути музыкальных жанров и отдельных видов музыкального искусства имели в России ряд особенностей. Музыкально-сценическое искусство находилось в этот период на начальной стадии зарождения традиций русской оперы.

Вопросы и задания: 1. Кратко охарактеризуйте те процессы в оперном искусстве, которые проходили во всех странах Европы. 2. Назовите основные жанровые разновидности оперы-буффа во второй половине XVIII века. 3. В чём величие Глюка? 4. Сравните трактовку мифа об Орфее в музыкальной драме Глюка и мелодраме Фомина. 5. В каких странах традиционно в опере употреблялись речевые диалоги? 6. Как принцип песенности позволял достичь национального своеобразия в оперном искусстве? 7. Проведите параллели между развитием драматургии и достижениями в оперном жанре. 8. Проанализируйте одну-две арии из какой-либо итальянской оперы-буффа. 9. Проанализируйте строение и средства музыкального развития в одной из сцен из какой-либо реформаторской оперы Глюка. 10. В чём заключена преемственность русской оперы по отношению к а) итальянской, б) французской? 11. Назовите русских оперных композиторов- предшественников М.И. Глинки.

СИМФОНИЧЕСКОЕ ПРЕОБРАЖЕНИЕ ИНСТРУМЕНТАЛЬНОЙ МУЗЫКИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII– НАЧАЛЕ XIX ВЕКА

Пути инструментальных жанров к сонате-симфонии

Инструментальная музыка XVIII века с точки зрения современной ей эстетики не занимала центрального места в иерархии видов и жанров музыкального искусства. Если проблемы музыкального театра всесторонне обсуждались деятелями различного рода, причём нередко теория даже опережала творческую практику, то проблемы инструментальной музыки, в частности проблема симфонии, практически не получили должного освещения в теоретической литературе. Теория подражания природе, охватывавшая все искусства, теория аффектов, специально разработанная музыкальными эстетиками, обычно иллюстрировались примерами из музыки вокальной, связанной со сценой, или из какого-либо другого рода музыки, имеющей программу. Не случайно Дидро и другие эстетики XVIII века смогли своими полемическими статьями и трудами подготовить реформу в опере, осуществлённую Глюком, а переворот в инструментальной музыке, происшедший от начала к концу столетия, никем не был предсказан или теоретически подготовлен. На первый план из инструментов выходят скрипка и клавир, их возможности в значительной мере определяют пути развития симфонической и ансамблевой музыки.

Основным, магистральным путём музыкального развития в XVIII веке – через музыку Баха и Генделя, различные национальные школы – был путь к симфонизму^¹⁰. Инструментальные произведения итальянских, чешских, немецких и французских мастеров, возникшие во второй-третьей четверти XVIII века, в большинстве своём можно отнести к предклассическим образцам крупных инструментальных жанров. Лишь с появлением зрелых произведений Гайдна, а затем Моцарта наступает собственно классический период, ознаменовавшийся созданием сонатно-симфонического цикла нового типа.

Путь к классической симфонии наметился в итальянской музыке, в частности в итальянской увертюре. Итальянские композиторы, работавшие в Вене ещё в первой половине столетия, в частности Ф.Б. Конти (1682–1732), А. Кальдара (1670–1736), а также Д.Б. Саммартини (1700–1775), своими увертюрами к операм и ораториям оказали воздействие на местное формирование самостоятельных жанров. Итальянская опера продолжала свой победоносный путь по Европе, и Перголези, Лео, Галуппи, Пиччини, Иомелли, Траэтта, Хассе, Паизиелло и многие другие в этом смысле могли оказать воздействие на развитие инструментальных форм во многих странах. Вместе с тем итальянские композиторы, во многом подготовившие классическую симфонию, в дальнейшем не дублируют венских классиков, а сохраняют особенности своей школы.

Во Франции с её традицией обращения к программной музыке симфония приживалась трудно, во второй половине XVIII столетия из симфонистов выдвинулся бельгиец по происхождению Ф. Ж. Госсек. Его концертная и педагогическая деятельность приобрела в 70–80-е годы общественное звучание. Тридцать симфоний Госсека написаны для разных оркестровых составов и наследуют стиль мангеймцев, хотя и не копируют его. Госсек не чуждается программности, что сближает его симфоническую музыку с обликом французского музыкального искусства. Наряду с Госсеком новое направление в сфере инструментальной музыки в 60-е годы представил И. Шоберт, чьи произведения признаются оригинальными и смелыми для своего времени, некоторые исследователи находят в нём провозвестника романтизма во французской музыке.

Творчество сыновей И.С. Баха по-разному представляет предклассический период в немецкой инструментальной музыке. Ни один из них не ограничился областью инструментальных форм, но именно в ней сосредоточены их главные исторические заслуги, здесь они подошли вплотную к порогу классического симфонизма. По значимости деятельности необходимо выделить трёх сыновей Баха

Вильгельм Фридеман Бах (1710–1784) был гениально одарённым музыкантом, блестящим импровизатором-органистом, но беспорядочный образ жизни, дурной нрав обусловили его неуживчивость, непоседливость. Некоторые его клавирные концерты, сонаты, фантазии, полонезы, два тома органных произведений, в частности фантазия и фуга, хоральные обработки, симфония для камерного оркестра были изданы и представляют собой высокие образцы этих жанров в музыке XVIII века. Большая часть наследия В.Ф. Баха осталась в рукописях и в основном утеряна. Произведения старшего сына Баха приближаются по своему стилю к музыке отца и отличаются богатством фантазии, красочностью звучания, импровизационной свободой, полифоничностью фактуры, динамическими контрастами.

Творчество Филлипа Эммануила Баха (1714–1788), полное экспериментов, страстно-мятежного духа, было признано современниками ещё при его жизни. Он создавал десятки духовных сочинений (пассионы, кантаты, оратории), песни для голоса с клавирным сопровождением, симфонические (19 симфоний) и ансамблевые произведения (несколько десятков), но наибольшее воздействие на развитие музыкального искусства имело его творчество для клавира^¹¹. С 1740 по 1767 год композитор работал в Берлине при дворе Фридриха II, поэтому его принято причислять к берлинской школе, в которую входили также флейтист Й. Кванц, братья Граун и др. Затем Бах переехал в Гамбург – крупный культурный центр того времени, поэтому получил наименование «гамбургского Баха». Бах выступает как антипод мангеймских симфонистов в трактовке сонатного цикла, так как совершенно не придерживается установленных ими типовых свойств цикла и его тематизма, функциональных соотнесений внутри цикла, а стремится испытать самые разнообразные возможности сонатного цикла. Полёт его фантазии порой неудержим, и это опиралось на его замечательное дарование исполнителя-интерпретатора.

Наибольшую славу при жизни, причём за рубежами Германии, завоевал младший сын И.С. Баха – Иоганн Кристиан («миланский» или «лондонский» Бах). Имя себе он сделал на работе в жанре оперы-seria, влияние итальянской музыки сказалось также на его симфониях, ансамблях, клавирных сонатах и произведениях других жанров. Его музыка проникнута нежностью, спокойствием, безмятежной ясностью, фактура прозрачна, мелодика по-итальянски певуча и пластична, форма гармонически уравновешена.

Важный этап завоевания высот симфонизма связан с деятельностью мангеймской школы и её главы – Я. Стамица.

В камерной музыке картина жанров отличается ещё большей пестротой. Основной является тенденция перехода от ансамблей с облигатными инструментами и партией basso continuo к ансамблям с равноправными партиями инструментов. Роль клавира трактуется по-разному в зависимости от типа соотношения партий. Постепенно кристаллизуются «чистые» камерные сонатные жанры, такие как квартеты, трио, квинтеты и т.д.

Мангеймская школа

Формирование новых симфонических школ связано с середины XVIII века с придворными капеллами прежде всего в немецких центрах и в Вене. Капеллы постепенно переросли рамки придворных организаций, хотя продолжали исполнять и развлекательную музыку (застольную, танцевальную, обычно в форме сюит). Капелла мангеймского^¹² курфюрста (Пфальца и Баварии) приобрела славу. В её составе в 1756 году были 20 скрипок, 4 альта, 4 виолончели, 2 контрабаса, 2 флейты, 2 гобоя, 2 фагота, 4 валторны, трубы, литавры. По тем временам это был очень большой оркестр. Сохранилось много свидетельств о замечательной сыгранности, стройности исполнения, необычной для своего времени динамике (длительные нарастания и затухания звучности в исполнении оркестра приводили слушателей в восторг) и оригинальности исполнения «манер». По нению Ч. Бёрни, «в этом оркестре больше солистов и отличных композиторов, чем, вероятно, в любом другом оркестре Европы; это – армия из генералов, столь же способная составить план сражения, как и выиграть его» [5, с. 49].

С 1744 года первым скрипачом капеллы был чех по происхождению Ян Вацлав Антонин Стамиц (1717–1757), он и возглавил её несколько позднее, причём музыканты младшего поколения были его учениками. Стиль исполнения мангеймцев сложился в тесной связи со стилем симфонических произведений Стамица и других композиторов, служивших в капелле. Именно в этот период ранняя увертюра-симфония уступила в концертах место симфонии, не связанной с каким-либо назначением, отличным от концертного. Капелла, сопровождая курфюрста в его поездках по Европе, оказывала воздействие на развитие инструментальной музыки в других странах. Формированию нового стиля оркестрового письма способствовали также композитор, скрипач и певец Ф. К. Рихтер (1709–1789), ученики Стамица – И.К. Каннабих (1731–1798) и А. Филс (1730–1760), сыновья Стамица^¹³ – Карел (1745–1801) и Ян (1754–ок. 1820), композитор и скрипач итальянского происхождения К.Д. Тоески (1724–1788) и др. При значительных отличиях индивидуальностей этих композиторов мангеймская школа выделяется чётко проступающими общими стилевыми чертами. Количество крупных инструментальных сочинений, прежде всего симфоний, созданных мангеймцами, превышает число произведений для оркестра у кого бы то ни было в тот период^¹⁴. Такая творческая активность объясняется, во-первых, нахождением определённого типа инструментального цикла, во-вторых, прекрасными навыками музыкантов и, в-третьих, совместным решением творческих задач. Значение мангеймской школы заключено в том, что она окончательно осуществила переход к новому типу классического оркестра, то есть без basso continuo, к стабилизации классической оркестровой партитуры, когда роль оркестровой педали стала выполнять духовая группа.

Уже в симфониях Я. Стамица, созданных в 40-х годах, сформировался законченный четырёхчастный симфонический цикл (сонатное allegro, медленная часть, менуэт, быстрый финал). Первую часть принято было строить как сонатное allegro с двумя контрастными темами. Нередко тема главной партии строилась на звуках мажорного трезвучия и носила героический характер, побочная партия при этом воплощала лирический образ как, например, в симфонии «La melodia germanica» Es-dur Я. Стамица (пример 18 а). Вторая часть имела лирический характер, экспрессию ей придают обычно так называемые «мангеймские манеры», или «мангеймские вздохи», то есть нисходящие секундовые интонации, состоящие из двух звуков, из которых второй был слабее первого (пример 18 б). Третья часть – менуэт, близкий танцевальному подлиннику, – вносит в цикл жанровый оттенок, а финал близок финалам оперы-буффа с их оживлённостью, радостным подъёмом чувств (пример 18 в). Менуэт с трио рассматривался как своего рода интермеццо среди других частей симфонии. У младшего поколения мангеймцев он уже стилизован, но это связано с общей эволюцией их симфонического письма, которая развивалась в сторону детализации, утончённости письма.

Пример 18

а:

б:

в:

Мангеймские мастера соединили воедино главные линии музыкального развития XVIII века, они типизировали симфоническую тематику. Полная ясность и твёрдость их творческой позиции при огромном объёме музыкальной продукции обеспечили влиятельность этой школы.

Все мангеймские мастера работали также в области камерной музыки, писали сонаты для различных составов, квартеты и другие ансамбли, концерты для скрипки, клавира, виолончели, альта, флейты. Характерной чертой в их камерном стиле было выдвижение клавира на положение облигатного инструмента. В камерной музыке мангеймцев не было той степени типизации, какая характерна для их симфоний, они позволяли себе в ансамблевой музыке значительно больше свободы.

Мангеймская школа внесла большой вклад в формирование классической симфонии, она подготовила почву для расцвета симфонической культуры в венской классической школе.

Переход от клавира к фортепиано

Вторая половина XVIII столетия – один из наиболее интересных периодов в истории клавирного искусства, когда одновременно с симфонизацией инструментальной музыки утверждается господство нового инструмента – фортепиано. Фортепианное искусство становится правопреемником своего великого предшественника – клавирного искусства, а рассматриваемый исторический период буквально перенасыщен событиями, различными стилевыми тенденциями, именами клавиристов и пианистов, исполнителей и композиторов, представлявших разные направления. Среди них во второй половине XVIII века произошло размежевание по предпочтению вида инструмента. Далеко не все сразу перешли «в лагерь пианистов», более того, введение фортепиано в обиход имело тенденцию моды, некоторые музыканты второго ряда становились пианистами из желания привлечь к себе внимание. Однако многие остались верны клавесину и клавикорду.

Любимым инструментом Филиппа Эммануила Баха был клавикорд. Лишь по мере совершенствования зильбермановских фортепиано в его высказываниях с годами появляются «реверансы» в сторону возможностей молоточковых фортепиано. Как никто, Ф.Э. Бах владел певучим звуком и эффектами звучания, которые им же были открыты и описаны (например, приём Bebung). Наибольшую славу ему принесла исполнительская и композиторская деятельность, связанная с клавиром. Как композитор, исполнитель, импровизатор и как педагог, автор знаменитого руководства «Опыт об истинном искусстве игры на клавесине»^¹⁵, он пользовался громадной популярностью среди современников. Клавирная школа Баха, изложенная в его методическом труде и подкреплённая образцами его произведений, основывалась на теории аффектов, детальной проработке «манер», искусстве игры rubato и освоении культуры певучей игры на инструменте. Её исключительно высоко оценивали музыканты второй половины XVIII – начала XIX века. Ч. Бёрни назвал Ф.Э. Баха «лучшим исполнителем с точки зрения выражения; ибо другие, возможно, обладали такой же беглостью, но он владеет любым стилем, хотя он сам преимущественно придерживается экспрессивного» [5, с. 236].

Излюбленными жанрами Ф.Э. Баха в клавирной музыке были соната^¹⁶, рондо и фантазия. Создавал он и «характеристические пьесы», и концерты для клавира с оркестром, и даже пьесы для начинающих. А.Н. Захваткин в своём диссертационном исследовании [17], доказывая тезис Г. Аберта о том, что «Бах предопределил путь классической сонаты»^¹⁷, приводит четыре основных аргумента: утверждение в сонатах Ф.Э. Баха трёхчастного цикла; деление первой части и нередко третьей на три раздела – экспозицию, разработку и полную репризу; образование второй темы в сонатной форме как из элементов первой, так и самостоятельно; введение новых принципов основательной тематической работы в разработке сонатной формы.

Гомофонный стиль сонат Филиппа Эммануила совершенно не похож на полифонический стиль Иоганна Себастьяна Баха. Филипп Эммануил – художник, чутко реагирующий на запросы своего времени. Он создавал музыку тонкую, чувственную, богатую на гармонические и фактурные находки. А. Алексеев определил две основные тенденции стиля Ф.Э. Баха: «В медленных частях его сонат ясно проявляются черты сентиментализма. В этом отношении весьма характерно фа-диез-минорное Poco adagio из ля-мажорной сонаты (1765), с его выразительной певучей мелодией, сотканной из чувствительных “вздохов”-задержаний» [ 2, с. 126]. И далее: «В некоторых сочинениях Ф.Э. Баха чувствительная лирика уступает место поэзии мятежных буйных страстей. Музыка этих сочинений вызывает в памяти образы немецкой литературы периода “Бури и натиска”» [там же, с. 128].

Мелодические линии в произведениях Баха насыщены задержаниями, опеваниями тона, что создаёт извилистый фактурный рисунок. Фигурационные цепочки у Ф.Э. Баха однородны, стабильны, компактны, фигура в них практически не меняется. Характерны цепочки из фигур, составленных из звуков трезвучия с вовлечением предъёмных звуков, что изгибает рисунок, как, например, в начальной теме второй части сонаты A-dur, где заложены фигуры, которые используются затем в различных фигурационных образованиях (пример 19 а). Это наиболее характерные для стиля рококо задержания-«вздохи» и «завитки». Задержания образуются на основе универсальной фигуры тетрахорда, а закрученные фигуры связаны с движением по звукам увеличенного трезвучия с последующим разрешением в тонику, они служат материалом для создания фигурационных гирлянд в каденции (пример 19 б).

Пример 19:

Стремление правдиво передать чувства, согласно теории аффектов, как её понимал Бах, требовало ухода от типичного, необходимости самому (композитору, исполнителю) испытать состояние, пережить его. В музыке Баха один аффект сменяется другим, страсти то разгораются, то затихают. Отсюда и отсутствие канонов в формообразовании и в построении музыкальной ткани клавирных произведений композитора. Благодаря оставленному потомкам «Опыту истинного искусства игры на клавире», где Ф.Э. Бах выразил свои творческие принципы, он остался в музыкальной истории как великий композитор-клавирист, сумевший ярко воплотить художественные запросы предклассической эпохи.

Иоганн Кристиан Бах (1735–1782), младший сын И.С. Баха, до пятнадцати лет обучался у отца, а закончил своё образование у падре Мартини в Италии, стране, которая дала ему славу одного из самых знаменитых оперных композиторов. Иоганн Кристиан в дальнейшем пользовался в Европе известностью как превосходный пианист, оперный композитор и автор фортепианных сонат и концертов. Он органично воспринял новый гомофонный стиль, и в его клавирной музыке отразились стилистические находки, характерные для итальянской музыки этого периода, в частности новый виртуозный стиль. В 1762 году композитор переезжает в Лондон, его деятельность здесь способствовала выдвижению нарождавшегося английского пианизма на передовые позиции. Фортепианный стиль Иоганна Кристиана отличается мелодизмом, прозрачностью и чистотой контуров музыкальной ткани.

Для сонат Иоганна Кристиана не характерны масштаб и размах, это камерные многочастные сочинения небольшого объёма. Ему не чужд полифонический стиль в духе падре Мартини, однако вязкость полифонической фактуры – скорее исключение, чем правило. Подавляющее число частей сонат связано с чистой гомофонией. Определённый тип построения фактуры ещё не утвердился и находился под влиянием принципов фактурного построения в камерных сонатах того периода. В фортепианных произведениях И.К. Баха можно найти образцы воздействия квартетного письма на фортепианную фактуру, как в сонатах Й. Гайдна и В. Моцарта (например, в 1-ой и 2-ой частях сонаты И.К. Баха ор. 5, № 2). Однако гораздо чаще в музыке И.К. Баха претворяются принципы построения фактуры трио-сонаты с двумя солистами и сопровождением continuo (например, в фактуре третьей части ор. 5, № 2; второй части ор. 17, № 6; второй части ор. 17, № 2 и др.). В некоторых частях сонат узнаются принципы изложения, характерные для скрипичной сонаты с сопровождением (например, соната ор. 17, № 2). Ходы по звукам трезвучия у младшего Баха довольно часто берутся за основу образования мелодических линий пассажного типа (пример 20). Фактуру в сонатах и концертах И.К. Баха принято сравнивать с фактурой венских классиков. В целом рисунки имеют сходство с моцартовскими раннего периода творчества, хотя есть и коренное отличие: фактура сонат Иоганна Кристиана Баха более однородна, обычно она лишена той прихотливости, неуловимости смен рисунков, которыми отличаются сонаты Моцарта. Главными качествами фактуры у Баха являются её элегантность, эластичность мелодических и пассажных контуров, простота принципа конструирования фактуры при главенстве мелодического начала.

Пример 20:

Муцио Клементи и Лондонская фортепианная школа

После расцвета вёрджинельного искусства и особенно после смерти Г. Пёрселла английская школа надолго потеряла передовые позиции в Европе. Большую роль в английском музыкальном искусстве стали играть иностранцы, многие из которых приобретали или упрочивали свою европейскую известность, гастролируя в Лондоне. Во второй половине XVIII века Лондон выдвинулся как крупный музыкально-культурный центр. Здесь не только опережали континентальную Европу, истерзанную Семилетней войной (1755–1762), в производстве фортепиано, но и ввели традицию публичных концертов; здесь творили композиторы, создававшие раннюю фортепианную литературу; здесь формировались принципы развития раннего фортепианного искусства.

Младший современник И.К. Баха, также иностранец, обосновавшийся в Лондоне, Муцио Клементи (1752–1832) был крупным композитором, писавшим для фортепиано. Клементи – наследник клавирного стиля Д. Скарлатти^¹⁸, Галуппи, Парадизи и Турини – уже в ранних опусах обращается к специфике фортепиано и использует фигурационные наслоения для уплотнения фортепианного звучания. Фактура сонат Клементи броская, рельефная, рисунки формульные. Сонатные формы довольно крупные, в них намечается использование симфонических принципов развития в фортепианной музыке. Его стиль – театральный, не случайно Клементи в поздний период своего творчества обращался к программным заголовкам (соната «Покинутая Дидона»).

Деятельность Клементи, по времени и по своей сути выходящая за рамки XVIII века, прокладывает дорогу направлению, связанному с виртуозами-композиторами, да и сам он был первым фортепианным композитором-виртуозом, создавшим собственную школу. Именно он ввёл в употребление при игре на фортепиано и использовал в фактуре своих сонат лапидарные терцовые и октавные пассажи в быстром темпе. Это нововведение нашло как приверженцев, так и противников. В аккомпанементах сонат Клементи складываются фактурные формулы, которые хорошо известны по музыке венских классиков. Отдельные фрагменты кажутся непосредственной моделью для сонат Бетховена. Однако сравнение фактуры ранних сонат Клементи с фактурой ранних сонат Бетховена рождает ощущение бóльшей прямолинейности и схематичности в конструировании фактуры и структуры сонат, иногда перевес виртуозности над художественной задачей. А. Николаев находит у Клементи разнообразные фактурные рисунки – от лёгких, отмеченных ажурной чёткостью (напоминающей моцартовские образцы), до плотных, насыщенных различными формульными конфигурациями. По поводу сонаты C-dur ор. 2, № 1 А. Николаев пишет: «Мужественный, волевой характер первой части этой сонаты усиливается непрерывным движением фигураций гаммаобразного и репетиционного типа. В конце разработки это движение переходит в цепь повторяющихся фигураций. К подобному динамическому нагнетанию прибегал впоследствии и Бетховен, применяя на фортепиано симфонический принцип развития звукового материала» [32, с. 5]. Лапидарность пассажной фигурации нередко обусловлена быстротой движения и усилена динамическим нагнетанием при единообразии рисунка (пример 21 а и б).

Пример 21:

Тремолирование и разложение интервалов и аккордов используются Клементи в разных формах и помогает создавать оркестровые эффекты в фортепианной звучности (пример 22).

Пример 22:

Жанр фортепианного этюда получил в творчестве Клементи законченное оформление. Выбор фигур и построение фигурационных цепочек, фактурных лент и блоков зависят от технической задачи, которая ставится в том или ином этюде. Так, в этюдах № 1, 2, 8, 9, 20, 23, 24, 25, 29 из однородных фигур в партии одной из рук складываются непрерывные фигурационные цепочки в мелодической или фоновой части фактуры. А. Николаев замечает: «Особенный интерес представляют … те этюды, в которых можно встретить яркие образцы того нового фортепианного стиля, который сближает Клементи с Вебером, Шубертом и даже с Шуманом и Шопеном» [33, с. 10].

Клементи был родоначальником лондонской школы пианизма, известной своими культами полного певучего звука и виртуозности. Созданное Клементи направление вместе с маэстро продолжили его многочисленные ученики, разъехавшиеся по разным странам. Наиболее известными композиторами среди них были И. Крамер, Д. Фильд, А. Бертини, Л. Бергер, И. Кленгель, их деятельность относится уже к XIX веку.

Симфония (инструментальная музыка) в России

Со времён петровских ассамблей большой популярностью в России XVIII века пользовались танцевальные жанры. Сначала в столице, а позднее и в провинции возникают первые капеллы. В середине столетия камерные концерты при дворе становятся обычным явлением. В них принимают участие иностранные музыканты. Большой успех выпал в Петербурге на долю итальянских скрипачей Джованни Верокаи, Луиджи Мадониса, Доменико Далольо и его брата виолончелиста Джузеппе Далольо. Начиная с 30-х годов они вели большую композиторскую, исполнительскую и педагогическую деятельность. В придворных камерных концертах исполнялись их собственные сочинения, в которых итальянские композиторы обращались к русским народным темам.

Заметно выросла роль придворного оркестра, который в 60-е годы был разделён на две группы музыкантов – исполнителей оперно-симфонической и бальной музыки. В конце XVIII века домашние оркестры (капеллы) стали обычным явлением в помещичьих усадьбах, но лишь в отдельных случаях эти инструментальные ансамбли достигали высокого художественного уровня и превращались в настоящие симфонические оркестры. В этот период прославились крепостные оркестры (капеллы) Шереметева, Воронцова, Бибикова и других крупных помещиков.

Особым видом, развившимся на русской почве, стала музыка роговых оркестров. Так называли оркестры медных духовых инструментов типа валторны. В 50-х годах чешский валторнист Ян Мареш занялся усовершенствованием своего инструмента, придав ему форму прямой конической трубы с валторновым мундштуком. Инструменты разной длины настраивались так, чтобы издавать всего один звук. Для того чтобы исполнить даже самую несложную пьесу, требовалось до 50 музыкантов. Если диапазон произведения охватывал свыше четырёх октав, то инструменты разделялись на пять групп (дискант, альт, тенор, бас и контр-бас). Звук роговых инструментов – мягкий, певучий и бархатистый – прекрасно гармонировал с «пасторальной» обстановкой парков и садов во дворцах во время летних увеселений, прогулок на реках и озёрах, во время охотничьих выездов. В конце столетия роговые оркестры исполняли уже широкий концертный репертуар классической музыки (в том числе симфонии Гайдна и Моцарта), участвовали в оперных спектаклях. Самым знаменитым был оркестр Нарышкиных, возникший под руководством Мариша и закончивший своё существование уже в следующем веке в эпоху Глинки. Техника исполнения на инструменте рогового оркестра, где каждый из исполнителей представлял собой «живую клавишу» одного огромного органа, основывалась на палочной дисциплине и непрерывной муштре. Такой вид музицирования мог произрасти только в условиях крепостнического строя, когда в распоряжении помещиков были сотни и тысячи крепостных «душ».

Распространению клавира в России предшествовало господство гусельной культуры. В то время как на Западе появлялись клавирные школы, совершенствовались клавесины и клавикорды, в русской музыкальной культуре эту нишу заполняли гусли и мастера гусельной игры. Когда же с Запада было воспринято клавирное искусство, то гусельное искусство в России оказало на западного «собрата» сильное влияние. Как лютневая музыка и выработанные в ней приёмы игры, лютневая фактура и фигурация в ней оказали влияние на клавирное искусство стран Европы, на становление клавирной фактуры, так и гусельная игра, выработанные в гусельном искусстве приёмы фигурации были восприняты нарождавшейся русской клавирной музыкой. В дошедших до нашего времени образцах гусельной фактуры (обычно они относятся ко второй половине XVIII века) много общего с гомофонной фактурой клавирных пьес западных композиторов того же времени. Это касается в первую очередь формул аккомпанемента, использования универсальных фигур и т. д. Например, в «Новом российском песеннике» указано, что песни «можно петь на голосах, играть на гуслях, клавикордах» [35, с. 4]. Такая многосторонность нотного материала симптоматична, она ориентирует на доступность и универсальность фактуры произведений.

Варьирование песенных и танцевальных напевов было традиционным способом развития материала в произведениях, создаваемых для гуслей, и повлияло впоследствии на русское пианистическое искусство. Не менее важной особенностью было гармоническое оформление песенного источника, которое отличалась от западных образцов. Обработчики бережно сохраняли особенности музыкального языка песен с переменностью в них устоев, ладовых центров. Тип изложения в дошедших до нас образцах обычно представляет либо мелодию с аккомпанементом, либо характерное трёхголосие по типу кантов. В аккомпанементе используются альбертиевы басы, простые и ломаные октавы и тому подобные формулы, применявшиеся в западной гомофонной музыке этого времени. Таким образом, именно универсальность общепринятых фигур во многом способствовала органичному освоению клавирного репертуара и новых инструментальных возможностей, связанных с клавиром. Для публичного исполнения сочинялись в основном вариации на народные темы. Их писали как русские музыканты, так и иностранцы, работавшие в России. Этот жанр оставался долгие годы излюбленным видом клавирной музыки. Своеобразие нарождавшейся русской школы выразилось прежде всего в том, что, приспосабливая русский мелодизм к новому, иноземному инструменту, композиторы, хотя и обращались к готовым или универсальным фактурным формулам, понимали самобытность родной песни, а потому старались сохранить особенности национального музыкального языка, пронизать всё развитие интонациями темы.

Сложность процесса кристаллизации черт русской школы усиливается тем, что именно в этот период в европейском масштабе происходил переход от клавирного этапа к фортепианному со всеми его перипетиями. Всё это способствовало тому, что молодая русская школа, осваивая завоевания западной клавирно-фортепианной музыки, вносила свежую струю в развитие фортепианного искусства. Игрой на гуслях и клавире какое-то время увлекались одинаково, поэтому и музыканты были универсальными. Так, в середине XVIII столетия при дворе выдвинулся виртуоз-гусляр Василий Фёдорович Трутовский (1740–1810), который в 1766 году был произведен в камер-музыканты и получил придворный титул «камергуслист». Он оставил ряд сочинений и был составителем первых печатных сборников нотных записей русских народных песен. В. Трутовский был автором первого напечатанного в 1780 году в России опуса для клавира, который включал два вариационных цикла. Характерным образцом раннего русского вариационного цикла являются «Вариации на русскую песню “У дороднова доброва молодца в три ряда кудри заплеталися”» В. Трутовского. Композитор изобретателен в мелодическом и ритмическом фигурировании. Каждая вариация «одета» в свой фигурационный наряд, фигуры не повторяются, само же фигурирование осуществляется довольно скромно именно за счёт того, что на протяжении всей вариации используется какая-то одна фактурная ячейка. Как правило, используются универсальные фигуры, простые и составные. Своеобразна составная фигура в вариации 9, так как она напоминает «коленца» балалаечного наигрыша.

Ирландец Джон Фильд (1782–1837) – пианист, композитор и педагог – получил в Англии прозвание «русский Фильд», так как, приехав со своим учителем Клементи в Россию, он нашёл в ней свою вторую родину. Его обширное творчество оказалось звеном, соединившим достижения лондонской школы с Россией. Фильд сочинял для фортепиано в разных жанрах, в том числе концертном. Мировую славу Фильду принесли ноктюрны. Композитор считается родоначальником этого жанра, который, по мнению исследователей, мог возникнуть в качестве отклика на поэзию его родины. На английской почве выросли явления, связанные с формированием новых вкусов, – пейзажная поэзия, образы ночи, творчество Оссиана и т.д. Ноктюрны Фильда воплотили преромантические литературные тенденции в музыкальные образы. Фактурные находки Фильда связаны с новой трактовкой взаимоотношений рельефа и фона. Для его произведений характерны выделение мелодии как ведущего начала, частое применение фигурационных украшений в главном «поющем» голосе, широкое расстояние между басом-аккомпанементом и мелодией (пример 23).

Пример 23:

Фильд по праву считается одним из основателей русской фортепианной школы. Он создал то виртуозно-лирическое направление, которое затем культивировалось в русском фортепианном искусстве на протяжении всего XIX века. У Д. Фильда учились и русские композиторы (М. Глинка, А. Верстовский, И. Ласковский, А. Дюбюк и др.), и крупные пианисты (А. Контский, М. Шимановская, К. Мейер и др.).

Вопросы и задания: 1. Обрисуйте основные тенденции в развитии инструментальной музыки Европы во второй половине XVIII века. 2. В чём выражалось новаторство композиторов мангеймской школы?3. Какие связи с европейскими школами обеспечивали развитие русской инструментальной музыки? 4. Каково значение деятельности композиторов Лондонской школы для формирования пианизма и романтической фортепианной фактуры?

Содержание