Действующие лица:

ОРФЕЙ, певец (контральто или тенор) ЭВРИДИКА, его жена (сопрано) АМУР, бог любви (сопрано) БЛАЖЕННАЯ ТЕНЬ (сопрано)

Время действия: мифическая античность. Место действия: Греция и Гадес. Первая постановка: Вена, «Бургтеатр», 5 октября 1762 года; постановка второй редакции (на французском языке), на либретто П.-Л. Молина: Париж, Королевская академия музыки, 2 августа 1774 года.

Орфей был величайшим музыкантом в греческой мифологии. Действительно, он был столь великим, что возникла целая религия — орфизм, и Орфею поклонялись как богу уже примерно двадцать пять веков назад. Поэтому его история всегда казалась очень естественной для оперы. И действительно, самая ранняя из дошедших до нас оперных партитур основана на сюжете об Орфее. Это «Эвридика» Якопо Пери. Она датируется примерно 1600 годом, а вскоре после этого написано еще несколько опер об Орфее. Композиторы XVIII и XIX веков продолжали обращаться к этому персонажу; из новейших авторов можно назвать Дариюса Мийо.

Но единственная оперная версия данного сюжета, которую можно услышать в наши дни — это «Орфей и Эвридика» Глюка. Кстати, это самая ранняя опера из традиционно исполняемых в современных театрах, и датируется она 1762 годом. 5 октября этого года композитор дирижировал ее премьерой в Вене. Тогда она шла на итальянском языке, и роль Орфея исполнял Гаэтано Гваданьи, кастрат, то есть мужской альт. Позднее опера была поставлена во Франции, где кастраты не принимались на сцене, и Глюк переписал эту партию для тенора. Но в наше время (если не считать постановок во Франции) дается, как правило, итальянская версия, а роль Орфея исполняет контральто — то есть, естественно, контральто женское.

Глюк и его либреттист, Раньеро да Кальцабиджи, опустили многие детали, имеющиеся в мифе об Орфее, в результате на сцене происходит не слишком много действия. Но зато мы одарены множеством хоровых номеров (особенно в первом действии), а также многочисленными балетными вставками. Ввиду отсутствия действия эта опера почти ничего не теряет в концертном исполнении, а также лучше других сохраняет свои достоинства в аудиозаписи.

ДЕЙСТВИЕ I

Орфей только что потерял свою красавицу жену Эвридику, и опера начинается (после довольно бодрой увертюры) в гроте перед ее гробницей. Сначала в сопровождении хора нимф и пастухов, а затем один он горько скорбит о ее смерти. Наконец он решает вернуть ее из подземного царства. Он намеревается овладеть Гадесом, вооружившись лишь слезами, вдохновением и лирой. Но боги сжалились над ним. Амур, этот маленький бог любви (то есть Эрос, или Купидон) говорит ему, что он может спуститься в подземный мир. «Если нежной лиры услада, если певучий голос твой смирят гнев владык этой тьмы роковой, — уверяет Орфея Амур, — ты уведешь ее из мрачной бездны ада». Орфею необходимо выполнить лишь одно условие: не оборачиваться и не бросать ни единого взгляда на Эвридику, пока он не выведет ее, невредимую, обратно на землю. Это именно то условие, которое Орфею — он знает об этом — будет труднее всего выполнить, и он молит богов о помощи. В этот момент звук барабанов изображает гром, сверкает молния — так отмечено начало его опасного путешествия.

ДЕЙСТВИЕ II

Второе действие переносит нас в подземное царство — Гадес, — где Орфей сначала побеждает фурий (или эвменид), а затем получает свою супругу Эвридику из рук Блаженных теней. Хор фурий драматичен и устрашающ, но постепенно, по мере того как Орфей играет на лире и поет, они смягчаются. Это на редкость простая музыка, она замечательно передает драматизм происходящего. Ритмический рисунок данного эпизода еще не раз появляется в опере. В заключение фурии танцуют балет, который Глюк сочинил несколько ранее, чтобы изобразить схождение в ад Дон-Жуана.

Элизиум — прекрасное царство Блаженных теней. Сцена, сначала слабо освещенная как бы утренней зарей, постепенно наполняется утренним светом. Появляется Эвридика, печальная, с блуждающим взглядом; она тоскует по отсутствующему другу. После того как Эвридика удаляется, постепенно сцену заполняют Блаженные тени; они прогуливаются группами. Все это является хорошо известным «Танцем (гавотом) Блаженных теней» с его необычайно выразительным соло флейты. После того как Орфей уходит с фуриями, Эвридика поет вместе с Блаженными тенями об их тихой жизни в Элизиуме (райском загробном мире блаженства). После того как они исчезают, вновь появляется Орфей. Он один и теперь воспевает представшую его взору красоту: «Che puro ciel! che chiaro sol!» («О, лучезарный, дивный вид!»). Оркестр воодушевленно играет гимн красотам природы. Привлеченные его пением, вновь возвращаются Блаженные тени (звучит их хор, но сами они еще невидимы). Но вот маленькая группа этих Блаженных теней приводит Эвридику, лицо которо закрыто вуалью. Одна из Теней соединяет руки Орфея и Эвридики и снимает с Эвридики вуаль. Эвридика, узнав супруга, хочет выразить ему свой восторг, но Тень дала знак Орфею, чтобы он не поворачивал головы. Орфей, идя впереди Эвридики и держа ее за руку, поднимается ней по тропинке в глубине сцены, направляясь к выходу из Элизиума. При этом он не поворачивает к ней головы, хорошо помня о поставленном ему богами условии.

ДЕЙСТВИЕ III

Последнее действие начинается с того, что Орфей ведет свою жену обратно на землю по скалистому ландшафту мрачным переходам, извилистым тропам, опасно нависающим скалам. Эвридика ничего не знает о том, что боги запретили Орфею даже мимолетный взгляд на нее, прежде чем они достигнут земли. Пока они движутся так, Эвридика постепенно преображается из Блаженной тени (каковой она была во втором действии) в реальную живую женщину с горячим темпераментом. Она, не понимая причин такого поведения Орфея, горько жалуется на то, как безучастно он теперь к ней относится. Она обращается к нему то нежно, то восторженно, то с недоумением, то с отчаянием; она хватает Орфея за руку, стараясь обратить на себя внимание: «Мне брось один лишь взгляд...» — умоляет она. Неужели Орфей больше не любит свою Эвридику? И пока Орфей убеждает ее в обратном и жалуется богам, она становится все более и более настойчивой. В конце концов она пытается прогнать его: «Нет, уйди! Лучше мне опять умереть и забыть тебя...» В этот драматический момент их голоса сливаются. И вот Орфей бросает вызов богам. Он обращает свой взгляд на Эвридику и заключает ее в свои объятия. И в тот момент, когда он касается ее, она умирает. Наступает самый знаменитый момент в опере — ария «Che faro senza Euridice?» («Потерял я Эвридику»). В отчаянии Орфей хочет покончить с собой ударом кинжала, но в последний момент ему является маленький бог любви, Амур. Он останавливает Орфея в этом его отчаянном порыве и страстно взывает: «Эвридика, воскресни». Эвридика как бы пробуждается от глубокого сна. Боги, говорит Амур, столь поражены верностью Орфея, что решили вознаградить его.

Заключительная сцена оперы, которая происходит в храме Амура, представляет собой серию соло, хоров и танцев во славу любви. Это гораздо более счастливый конец, чем тот, что известен нам по мифологии. Согласно мифу, Эвридика остается умершей, а Орфея разрывают на куски фракийские женщины в негодовании, что самозабвенно предаваясь сладостной скорби, он пренебрег ими. XVIII век предпочитал, однако, счастливые концовки своих трагических опер.

С певцом-контральто (кастратом) Гаэтано Гваданьи в главной роли «представление» прошло с полным успехом, хотя не обошлось и без отрицательных оценок — быть может, из-за исполнения, которое самому Глюку показалось неудовлетворительным. Партитура вскоре была напечатана в Париже — свидетельство того, какое высокое значение придавалось опере французской культурой. В Италии опера была впервые поставлена в переработанном виде в 1769 году при Пармском дворе в составе триптиха под названием «Празднества Аполлона». В 1774 году настала очередь парижской постановки: новый поэтический текст на французском языке, добавление вокальных, танцевальных и инструментальных эпизодов, а также новых штрихов, благодаря которым оркестровка стала еще великолепнее.

Лучшими моментами парижской постановки стали два новых инструментальных номера: пляска фурий и призраков в аду и танец блаженных душ в Элизиуме. Первый танец заимствован из балета «Дон-Жуан», поставленного Глюком в 1761 году, который благодаря хореографическим находкам Жана-Жоржа Новерра можно считать в своем роде драматическим шедевром. Пляска фурий восходит к сцене из оперы Рамо «Кастор и Поллукс», содержание которой было, впрочем, гораздо более ироничным, тогда как у Глюка этот эпизод отличается устрашающей, необузданной, грандиозной силой, и в нем «адская труба» Тассо звучит как властное предостережение, проникая во все закоулки сцены. К этому фрагменту, являя поразительно смелое сочетание контрастов, примыкает сцена танца блаженных душ, словно во сне навевая легчайшие, сладостные воспоминания о нашей прародине. В этой женственной атмосфере оживают благородные очертания мелодии флейт, то робкой, то стремительной, изображающей покой Эвридики. Орфей тоже поражен этой картиной и поет гимн полной звуков, возвышающей дух природе с ее бегущими водами, щебетом птиц и порханием ветерка. Скрытая меланхолия разлита в созданной знаменитым певцом картине, подернутой нежной дымкой любовного чувства. Жаль, что в Париже контральто было заменено тенором, который не в состоянии подняться в столь возвышенные, волшебные сферы. По этой же причине была утрачена та чистая красота, которой проникнута знаменитая ария Орфея «Потерял я Эвридику», расцененная многими из-за ее до мажора как больше подходящая для изображения ликования, нежели страдания, как формальная ошибка. Однако эта критика несправедлива. Орфей мог бы выразить в этой арии возмущение жестоким условием, но прилагает усилие воли, чтобы удержаться на высоте своего долга, сохранить собственное достоинство. Кроме того, фигурации и последовательность интервалов придают мелодии нежность. Это как раз показывает душевную растерянность Орфея, его беспокойное стремление к той, которой, казалось бы, уже не суждено вернуться Поведение героя окажется еще более убедительным и волнующим если мы вспомним, что во время встречи с женой та его прямо-таки измучила, обрушившись на него с упреками почти в традициях комической оперы. Но блеснувший луч света все же приведет оперу к счастливому концу. Предчувствие такого конца дали нам еще в первом действии шутливые советы Амура, который, будучи голосом сердца, проведет Орфея через печальный край Эвридики (здесь вновь слышен отголосок «Кастора и Поллукса» Рамо), отменит законы загробного мира и вручит ему дар богов.